Сергей Евгеньевич Сухачев живет в Бобруйске с 1982 года. С небольшими перерывами на службу и работу. Родился и вырос в Термезе – самом южном городе Узбекистана. Последний раз на малой родине бобручанин был 43 года назад. В сентябре 2025-го Сергей Евгеньевич решил освежить воспоминания. А сегодня готов поделиться впечатлениями.
До афганской границы – несколько километров
Термез – административный центр Сурхандарьинской области Узбекистана. Население сопоставимо с Бобруйском – почти 200 тысяч человек. И оно, говорит собеседник, стремительно растет. До афганской границы – несколько километров, рядом Таджикистан – страна-соседка по бывшему СССР. Других напоминаний о советском прошлом не осталось.
– Сам я из семьи военных. Отца направили служить в Термез. В советские годы город, как и Бобруйск, считался «военным»: дислоцировались воинские части различных родов войск. В годы «братской помощи» Афганистану Термез имел и стратегическое значение – как перевалочная база для сообщения с «ограниченным контингентом». Вот в Термезе отец и познакомился с мамой. Она у меня из интернациональной семьи. Дед по материнской линии – узбек. Звали Нарзулла. Ее мама, моя бабушка – русская. Полина. В конце 80-х, когда начались беспорядки на межнациональной почве, мамин брат был вынужден уехать в Россию. В Термезе осталась тетя – мамина сестра – Зинаида Нарзуллаевна. Сейчас ей 83 года. Живет в доме барачного типа, на окраине города. У нее и остановился.
До Москвы добирался на автобусе, оттуда до Термеза прямым авиарейсом. Билеты покупал здесь в турфирме, в обе стороны обошлись в 1100 рублей. Вылетал поздно вечером, а прилетел рано утром. Это с учетом двухчасовой разницы во времени.
С московской «вахты» – в родной кишлак
Впечатления «начались» еще в самолете. Из 187 пассажиров русским был только я. Как позже узнал, все соседи по рейсу – узбеки и таджики, работающие в России. Отработали «вахту» – и ненадолго домой. Таджиков, кстати, больше: недалеко граница. Час на такси, и ты в родном кишлаке.
Город, конечно, не узнать. Не скажу, что хорошо запомнил Термез своего детства, но мазанки (дома из глины и кирпича – прим. авт.) глубоко врезались в память. От них не осталось и следа, по крайней мере, в центральной части города. Как и от хлопковых полей на окраинах. Город преобразился до неузнаваемости. Современные новостройки, парки и скверы, словно оазисы в пустыне. Все застроено административными и жилыми зданиями в 10 – 15 этажей. Жилье пользуется спросом. Узбекские семьи почти все многодетные. Пять-шесть детей – обычное дело.
Чтобы прокормить семью, местные мужчины вынуждены ездить в Россию на заработки. Местная работа, как мне рассказали, не вариант. Крупных предприятий в городе нет, основной работодатель – частник. У него, конечно, можно устроиться, но на достойную зарплату не рассчитывай. Только стаж идет, который потом пригодится при начислении пенсии. Моя тетя всю жизнь работала на вредном производстве. В понятной нам валюте получает 300 долларов. Сум – узбекская денежная единица – много раз обесценивалась. Сейчас за один доллар дают около 12000 сум. Как и у нас, крупные покупки, там принято считать в «условных единицах». Валютчиков можно встретить и на рынках, и на вокзале и даже на стоянках такси.
По прогнозу «плюс 30», на улице – «плюс 45»
В Термезе я пробыл пять дней. И каждый день старался как можно больше гулять по городу. Выходил рано утром, когда еще не жарко. Несмотря на конец сентября, к полудню воздух прогревался до +40 – 45 градусов в тени. Притом, что по радио и ТВ давали прогноз «не выше 30». Как потом узнал, это такая уловка, чтобы работников не отпускать домой из-за жары. Сказали «плюс 30», значит, нет нарушений условий труда. Острее всего жара ощущается в общественном транспорте. Автобусы кондиционерами не оборудованы, салоны полупустые. Зато можно остановить в любом месте. Просто поднимаешь руку, и водитель притормаживает. Проезд стоит 3000 сум. На белорусские, это 72 копейки.
Город большой, а людей днем на улицах почти нет. А если кто и встречались, то смотрели на меня как на инопланетянина. Человек славянской внешности там давно в диковинку. Хотел даже чалму повязать, чтобы не выделяться. Агрессию в свой адрес не чувствовал, но взглядом, конечно, сверлили. Естественно, и языковой барьер обозначился. Горожане возраста «40 плюс» еще как-то понимают по-русски, хотя почти не говорят, а молодежь вообще никак. Русский, если и учат, то только базовый минимум, нужный для работы в России. Вывески в городе на двух языках – узбекском и английском. Английского не знаю, а узбекский не учил. В те годы здесь везде звучала русская речь. Один прохожий, впрочем, заговорил со мной по-русски. Попросил у него прикурить. На что тот строго ответил: «В Узбекистане на улицах не принято курить. Оштрафуют и заберут в полицию».
Как и в Бобруйске, в Термезе еще недавно сохранялась масштабная достопримечательность – русская гарнизонная крепость 19 века. Хотел там побывать, но, к сожалению, в 2015 фортификации окончательно разобрали. Якобы, понадобилась земля. Но что-то мне кажется, дело в другом…
90 процентов машин – белого цвета
Личный автопарк жителей Термеза и близко не похож на белорусский. Привычных «немцев», «французов» и даже «китайцев» нет. По улицам ездят старые советские автомобили и продукция местного автопрома. Прежде всего, Cobalt – бюджетка, собранная в Узбекистане. С американским Chevrolet ее роднит, пожалуй, только первое слово в названии. 90 процентов этих автомобилей – белого цвета. Тут простое объяснение, светлый кузов не так нагревается. Хотя все более-менее новые авто идут с завода с кондиционером.
Дороги в городе асфальтированы, но асфальт перекладывают часто. От жары он деформируется и идет «волнами». Поливка – большая редкость. Хотя вода рядом. Вдоль дорог тянутся арыки – оросительные каналы. Воду берут из Амударьи, она рядом. И методом капельного полива орошают «зелень» – клумбы, деревья. Трубы тянутся по всему городу. Видно, что система полива постоянно развивается.
Но природную красоту омрачает бытовой мусор. В центре еще убирают, а вот возле рынков или в частном секторе мини-свалки могут копиться годами.
«Доставка» от социальной службы
В магазины почти не заходил, поэтому про цены, даже в узбекских сумах, сказать ничего не могу. Как говорила моя тетя, еду там лучше не покупать. В лучшем случае окажется невкусная, в худшем просрочка. Проверил на себе. Увидел в мини-маркете двухлитровую бутыль гранатового сока. Ну, думаю, сейчас напьюсь сполна… Сделал глоток и вылил: невозможно такое пить. Хотя, казалось бы, Узбекистан: гранат тех, как у нас яблок. Лучше воду. И то бутилированную. Пить из скважины у нас во дворе не рискнул.
Все нужные продукты есть на рынке. В Термезе настоящий восточный базар, с колоритными продавцами и торгом «до слез».
Сама Зинаида Нарзуллаевна в магазины давно не ходит: возраст. Базовый продуктовый минимум приносит социальный работник. Конечно, не бесплатно. Часть пенсии переводится в социальную службу. Там она налажена четко. Соцработники с уважением относятся к подопечным. Причем, с уважением искренним, а не показным. Почтение к пожилым у мусульман в крови.
Пять дней в Термезе пролетели быстро. 15 сентября я вернулся в Бобруйск. Расставаясь, пообещал тете в следующем году приехать вновь. Может быть даже с мамой – ее сестрой. Она тоже живет в Бобруйске. А если еще приедет брат Тахир, или как мы его называем, Анатолий, из Рыбинска, то семья соберется в полном составе. Будет о чем поговорить.
