Дом №36 по улице Орловского – кооперативный, построенный в самом начале 70-х.
Отличий от квартир, которые предоставлялись тогда бесплатно, немного: балкон – просторный, вмещающий стол и тахту. Правда, выход на него – только из зала. Впечатляют и размеры общей прихожей – на 3 квартиры.
Хозяйка одной из них – Мира Романовна Джалиашвили считает, что главный плюс такого жилья в том, что его не нужно было ждать годами.
Хотя отдала предпочтение она именно платному жилью не по этой причине.
Мира Романовна вспоминает, что до войны она с папой Рувимом (Романом) Михайловичем Шапиро и мамой Рахиль Григорьевной Черновой жила в частном доме возле Быховского рынка – занимали полдома.
Мама работала преподавателем русского языка и литературы в межкраевой школе НКВД, а отец возглавлял маслозавод, то есть семья была состоятельной, и в ближайших ее планах была покупка большого дома. Не дала им осуществиться война.
– Мама отказывалась от эвакуации – она ждала ребенка. Но Могилев уже бомбили, – вспоминает Мира Романовна. – Отец собрал в чемодан все самое ценное, что было в семье, а также все накопленные деньги и облигации – считал, что на чужбине, особенно, когда нас будет трое, нам они очень пригодятся. И отправил нас с мамой на поезде в Ташкент.
Наказал мне не спускать глаз с чемодана. Ташкент нас не принял – отправили в Фергану. А когда выходили из поезда, обнаружили в чемодане дырку, через которую вор забрал все. И документы. И одежду.
Рахиль Григорьевну с маленькой дочкой заселили в барак – в маленькую комнату без окон, в которой вместо двери было байковое одеяло. Внутри – две кровати из досок, такие же стол и стул.
– Из посуды – миска, ведро и кружка, – перечисляет Мира Романовна. – Помогли соседи: одни вилку дали, другие – ложку, кто-то пару тарелок принес, едой делились. Так как не было документов, маму взяли в школу учительницей младших классов. Платили зарплату. Вот так и жили, пока не пришло известие о гибели папы. И почти сразу же мама узнала о гибели в гетто в Орше ее родных.
2 января 1942 года у Миры Романовны родился младший брат Сема. А мама тяжело заболела. Девочку отправили в детский дом, брата – в дом ребенка.
– В детдоме я чуть не умерла с голоду – старшие мальчишки из беспризорников отбирали еду и грозились убить – я их очень боялась. Сбежала и нашла наш барак – он был недалеко от базара. Чтобы меня опять не отправили в детдом, всем говорила, что живу с тетей. Днем я торговцам на базаре приносила воду, за что меня кормили фруктами. Ела валяющиеся под деревьями персики, настоящим лакомством были орешки абрикосовых косточек, – рассказывает Мира Романовна. – Одна из соседок научила меня крючком вязать рукавицы для солдат – она этим зарабатывала себе на жизнь. И меня взяла в подмастерья, а потом делилась со мной заработанным. Маму я не могла найти, а братика своего нашла в Доме ребенка, навещала его. Соседи настояли, чтобы я пошла в школу – мне было уже 8 лет.
Я сначала отказывалась, боялась, что меня отправят в детдом. Потом узнала, что в школе всем давали по кусочку хлеба и по ложке сахара – и пошла. И сегодня с благодарностью вспоминаю свою учительницу – помогала мне во всем. И часто давала мне два кусочка хлеба и две ложечки сахара. Вторую порцию я носила братику – он меня уже узнавал. Мама вышла из больницы только в 44-м.
В этом же году семья переехала в Горький к родственникам, а в 1947-м вернулась в Могилев и заселилась в свою половинку дома возле Быховского рынка.
– Дом уцелел, но был совершенно пустой – осталась одна печка. Первое время было очень тяжело. Помогали люди. Помню, как мама шила нам с братом из солдатской шинели бурки, в которых мы ходили зимой. Валенки купить не могли – не было денег, – рассказывает Мира Романовна.
После школы она училась в Минске, затем в институте культуры им. Крупской в Ленинграде, работала директором районного дома культуры в Быхове.
В 1964 году она вернулась в Могилев – в дом возле Быховского рынка, в котором жила мама. Работала преподавателем театрального мастерства в училище культуры Могилева.
– С предоставлением жилья тогда в городе было очень сложно, – вспоминает собеседница. – Объявили, что будут благоустроенные квартиры предоставлять бесплатно, но их на всех желающих не хватало – люди жили в бараках и холодных времянках, поэтому даже в новых домах в одну квартиру заселяли по две, а то и по три семьи.
Наш дом нуждался в ремонте – текла крыша. Но стройматериалы были большим дефицитом, да и денег на них долгое время не было. Дом признали аварийным, но заниматься его ремонтом было некому. В очереди на получение квартиры мы стояли. Я, работая в училище культуры, была членом партбюро, поэтому состояла в комиссии по распределению жилья. Мне советовали воспользоваться этой возможностью.
К тому же мама очень тяжело болела. Но я не могла так поступить, ведь жили мы не на улице. Решили свою половину дома продать, а вырученными деньгами заплатить первый взнос на строительство кооперативной квартиры – очередь на платное жилье была небольшой, потому что у людей не было на него средств.
Построили мы квартиру двухкомнатную площадью 40 кв. м. по улице Лазаренко – на трех человек: мама, дочка и я. Вселились в 1964 году.
Была квартира самой обычной – типовой проект, но удобства были все: горячая и холодная вода, отопление, канализация. Из плюсов – дом был кирпичным, а комнаты в рем раздельные. Я взяла две ставки, директор училища культуры отнесся с пониманием, не отказывалась от организации городских праздников, фестивалей, конкурсов, что дополнительно оплачивалось, писала сценарии маевок, октябрин – это советский аналог крестин, свадеб, занималась самодеятельностью – работала сутками и практически без выходных. Первые годы было очень тяжело – ежеквартальные выплаты за квартиру были огромными. Со временем втянулась. И настолько, что решилась на строительство еще и однокомнатной кооперативной квартиры – для мамы. Дочка выросла – и нам стало тесновато.
Это было в начале 70-х. Тогда, по словам Миры Романовны, на кооперативный дом не могли собрать желающих, потому что бесплатного жилья в Могилеве стали строить больше – начал работу химический гигант «Лавсан». Для платного жилья, как правило, выделяли участки в спальных районах центральной части города.
– Жилье в кооперативном доме №36 по улице Орловского тоже имело типовой проект и стандартный набор удобств, но просторнее: однокомнатная почти такого же размера, как двухкомнатная на Лазаренко. Из плюсов – большая лоджия и просторная общая прихожая – на три квартиры, позволяющая каждому хозяину поставить шкаф, соорудить полки для хранения вещей.
Помещается там сразу несколько детских колясок или велосипедов, без ущерба для прохода, – поясняет собеседница.
Еще один важный плюс этого дома – расположение. Многоэтажка стоит в центре спального района – на возвышенности с отличным обзором (на высших этажах) на центр города. Вокруг много зелени – деревья, кусты. До дороги улицы Якубовского – 5 минут ходьбы, до проспекта Мира – 7 минут, рядом школа, детский сад, магазины, было хорошее транспортное сообщение, но вдали от шумных трасс.
Стоимость однокомнатной на Орловского – 5 тысяч советских рублей, которые нужно было выплатить в течение 15 лет. Квартира была с ремонтом. Владельцы ее во время отделочных работ выбирали цвет обоев и половой краски. На первый взнос этой квартиры Мира Романовна одолжила деньги у мамы своей подруги.
– На хорошую мебель для однокомнпатной денег долго не было. Обходились самым необходимым – кровать, стол, стул, – признается Мира Романовна. – В городе тогда было два или три мебельных магазина. На мягкую и не только мебель нужно было записываться. Ждали несколько месяцев, а иногда и год. Когда очередь подходила, присылали открытку по почте, в которой сообщалось о том, что заказанная мебель есть в наличии. Как правило, забирали, например, диван и сразу же заказывали кровать или шкаф. Также покупали и бытовую технику – телевизор, холодильник.
После ухода из жизни мамы, Мира Романовна переселилась в дом на Орловского. Перевезла сюда и мебель, дав возможности оставшейся в квартире на Лазаренко дочери обустроить жилье по собственному желанию.
– Здесь еще при жизни мамы я поладила с соседями по площадке. Дружим мы и по сегодняшний день. С остальными жильцами дома таких же теплых контактов не было. Наверное, потому что изначально в большинстве своем сюда заселялись представители руководящего состава могилевских предприятий и организаций, а люди при должностях придерживались субординации. На протяжении первых двух десятилетий устраивали весенние субботники – сажали деревья вокруг дома, создавали клумбы, убирали мусор после зимы, красили скамейки и урны. Но поддерживали такую инициативу далеко не все, – обращает внимание собеседница.
Она признается, что и сама в таких коллективных работах по благоустройству редко принимала участие, потому что проводились они вечерами или по выходным, а для культработника – это время повышенной занятости.
В Могилевском училище культуры Мира Романовна проработала 32 года преподавателем, была председателем комиссии клубных дисциплин, классным руководителем, активной участницей театра-студии. Почти 20 лет была бессменным режиссером Могилевского еврейского народного театра «Шалом», созданием которого тоже активно занималась.
В текущем году, в 2025-м, ей исполнился 91 год.
Она по-прежнему активна – не пропускает городские выставки живописи, концертные программы, театральные премьеры.
С удовольствием встречается с бывшими коллегами, с людьми, которые разделяют ее любовь к театру, поэзии, музыке. Для каждого такого случая – соответствующий наряд, украшения, шляпка. На таких встречах Мира Романовна с удовольствием читает любимые стихи – на память.
– Никакого секрета долголетия у меня нет, – отвечает на расспросы про свою активность Мира Романовна. – Утром зарядка – 30-40 минут. И позитивный взгляд на жизнь. Согласитесь, в жизни каждого достаточно сложностей, тягот, потерь, тем не менее, жить – очень интересное занятие.
