Ранее опубликованы: часть 1, часть 2.
Два брата, два солдата
В июне 1941 года для каждой белорусской семьи наступили трудные четыре года. Матери и жены плакали, провожая на фронт своих сыновей и мужей. Из Клещевки Глусского района призвали шесть человек, среди них – братья Андрей и Павел Дедюли. Но транспортный эшелон, который перевозил солдат, был разбит и до расположения своей части не доехал. Братья остались живы, но попали в плен.
Случайно, можно сказать, каким-то чудом Андрею и Павлу удалось сбежать. Очень долго и тяжело они пробирались в родную Клещевку.
Моя мама, Анастасия Андреевна Пригара, дочь Андрея вспоминала:
«Отец и дядя вернулись в деревню примерно в конце сентября – начале октября 41-го, когда убирали гречиху. Грязные, изможденные, в порванной одежде с длинными бородами. Шли лесными дорогами, прячась от фашистов. Даже приходилось маскироваться, например, пасется на их пути скот – они брали палки в руки, как будто они пастухи. Как много им пришлось затратить сил, чтобы остаться живыми и дойти до деревни!
Немцы в Клещевке почти не бывали (кругом болота – добраться до нас было очень трудно), но зато регулярно наведывались полицаи из соседних деревень. Они местные – все лесные болотные тропы знали.
Отцу и дяде приходилось прятаться: в полицию идти служить не хотелось и, к тому же, сбежали из плена. И немцы расстреляют, и свои не пощадят. Под печкой они вырыли для себя укрытие. Если чужаки заходили во двор, мама их дальше порога не пускала и предупреждала, что в доме тиф. А мы, дети, должны были в это время громко стонать, охать, отвлекая таким образом внимание. Как правило, это срабатывало.
Братья повторно ушли на фронт после освобождения Беларуси в 44-м. Ушли из деревни они вместе. Потом их пути-дороги разошлись, служили в разных частях. Отец рассказывал: «Весной 45-го года на одном из полустанков вижу: идет солдат с котелком. Спрашиваю: ты, может, за водой идешь? Отвечает: да». И ему показалось, что голос очень знакомый и родной. Подходит ближе – а это его брат Павел. Осенью 1945 года вместе вернулись домой».
Мой дедушка, Андрей Алексеевич Дедюля, служил в артиллерии. Был минометчиком. Участвовал в освобождении Берлина. На сайте «Подвиг народа» есть приказ о награждении его медалью «За отвагу», а в наградном листе отмечается, за что он ее получил: «За время наступательных боев в городе Берлине тов. Дедюля проявил себя смелым, мужественным и решительным воином. При овладении одной из улиц Берлина был выведен из строя наводчик. Тов. Дедюля по своей инициативе его заменил. Благодаря этому было уничтожено около 25 солдат и офицеров противника, три дома, превращенных в дзоты, одна огневая точка противника».
Родился в Великом Устюге, погиб в Клещевке
В самом начале войны многие из новобранцев, даже не взяв в руки оружие, погибли, кто-то попал в плен, а некоторые солдаты и офицеры из разбитых воинских частей группами и поодиночке бродили в белорусских лесах. Вероятно, таким же образом попали в глухие леса возле деревни Клещевка и шесть красноармейцев. Моей маме на тот момент было 11 лет и вот, что она вспоминала: «Деревня наша была окружена непроходимыми болотами, густым лесом. В один из дней (скорее всего, был август — с полей уже свезли зерно) я вместе со своим дядей на подводе ехала по лесной дороге, ведущей через Балашевичи в Глуск.
Вдруг из-за деревьев вышли солдаты-красноармейцы, остановили нашу лошадь. Они рассказали, что уже несколько недель бродят по лесу и никак не могут выйти к людям. Дядя посоветовал им добираться до Клещевки по следу от нашей подводы. Вечером, когда мы вернулись домой, узнали, что солдаты целый день провели в деревне, общались с молодежью. Оказалось, один из них умеет хорошо играть на гармошке, – начались танцы. Но кто-то сообщил в глусский немецкий гарнизон о вооруженных красноармейцах. Сельчане предупредили солдат, что их могут искать немцы, и предложили им уйти в Устерхи. Все боялись... Солдаты ушли ночевать на бывший хутор, где стояло гумно со сжатым хлебом. Рано утром Клещевку оцепил немецкий карательный отряд. Жителей предупредили, что если солдаты окажут сопротивление, то деревня будет сожжена. Все слышали выстрелы и видели, как загорелось гумно. Несколько солдат пытались бежать в лес, но их застрелили. Позже, когда каратели уехали, мы узнали, что в гумне сгорели два красноармейца. Наши деревенские мужчины похоронили погибших солдат там же, возле гумна. После освобождения их останки перезахоронили в братской могиле в Хвастовичах».
Родственники одного из погибших красноармейцев так бы никогда и не узнали о его судьбе, если бы не Николай Федорович Ладонько (к сожалению, его уже нет в живых). Именно его семья сохранила фотографию, которая была в кармане солдатской гимнастерки. С фотокарточки смотрела симпатичная девушка, а на обороте надпись: «На память Сергею Ивановичу Козулину от Валентины», и еще был адрес – город Великий Устюг. Через социальную сеть «ВКонтакте» удалось связаться с племянником Сергея Козулина Анатолием Николаевичем, который живет в Великом Устюге (Вологодская область России) и вот, что он рассказал.
«Наша семья ничего не знала о гибели дяди, – написал Анатолий Николаевич. – Мой отец рассказывал, что Сергея призвали в октябре 1939 года. Он участвовал в советско-финской войне, был ранен. Когда закончилась финская война, их воинскую часть отправили в Полоцк. Дядя должен был демобилизоваться в 1941 году, но началась Великая Отечественная, и он опять попал на фронт. В июле 41-го связь с ним прервалась. Официальная версия – пропал без вести. В 1991 году в наш местный военкомат пришло письмо из белорусской деревни Клещевка от Николая Федоровича Ладонько. Фамилия Козулин не очень распространенная в Великом Устюге, поэтому сотрудники военкомата вышли на моего брата. Он и вел переписку с Николаем Федоровичем, который в своих письмах рассказал, как погиб Сергей, упоминалось там и про девушку Валентину, даже был адрес, где она жила в Великом Устюге. Брат нашел указанный дом, и местные жители подтвердили, что такая женщина действительно здесь жила, но недавно умерла. В 2001 году мой брат умер. Ни он, ни я, к сожалению, на месте гибели дяди не были. Но я попросил побывать в Клещевке мою знакомую, которая родом из Беларуси. Она поехала в отпуск в Бобруйск и съездила в деревню, где погиб дядя. Наша семья очень благодарна Николаю Федоровичу Ладонько и всей его семье за неравнодушие, за то, что мы хотя бы через 50 лет узнали о судьбе дяди Сергея».
Рушник-оберег с магической силой
Женщины того времени верили, что сделанный своими руками рушник обладает защитной, а возможно, даже магической силой. Во время Великой Отечественной войны женщины из Клещевки создавали рушники-пожертвования для церковных икон. Эти рушники, вместе с молитвой, должны были защитить их сыновей, мужей, братьев на фронте, а также всех, кому нужна помощь в трудное время.
За один световой день, «чистые» женщины (те, кому было более 50-55 лет) и девочки, которые еще не достигли подросткового возраста, должны были начать, соткать, вышить, украсить кружевами жертвенный рушник и отнести его в церковь в Глуск. Сделать это было очень трудно. Моя мама, тогда 11-летняя девочка, однажды участвовала в этом процессе – вязала крючком кружева.
Каждая женщина выполняла свою часть работы – так рушник можно было сделать быстрее. Его длина составляла около 1,5-2 метров. Потом, когда все было готово, несколько женщин отправлялись пешком в местечко (примерно 10 километров от деревни), чтобы отнести рушник в церковь».
У меня и сейчас хранится рушник, которому не менее 100 лет: его ткала и вышивала еще моя бабушка. Он из тонкого самотканого льняного полотна, его длина около 2 метров. На нем крестиком красными и черными хлопковыми нитками вышиты геометрические и растительные узоры. Рушник украшен белыми кружевами – «зубами».
Вместо эпилога
Как журавли с криком и курлыканьем возвращаются в родные края, так и мы с болью и тоской спешим в свой васильковый рай, где происходила, и происходит настоящая магия.
Магия в восходе солнца, когда его первые теплые, ласковые лучи касаются твоей кожи, а ты в это время с родителем пасешь коров «на ранки». Очень хочется спать, и ты засыпаешь прямо на траве, в полном блаженстве.
Магия в пении жаворонка высоко в небе, кукование кукушки, пение соловья, особенно на пасхальной неделе. В цветении лозы на Каранцовых пелях, в аромате цветов, в жужжании пчел...
Мы счастливые люди потому, что мы умели радоваться каждому дню, каждому мгновению нашей жизни.
Дорогие читатели-земляки, эта книгу я написала для нас с вами, для наших потомков, как память о наших ушедших родителях, о предках, о родной земле.
С любовью, Татьяна Афанасьева.
P. S. На момент написания книги в деревне оставалось два коренных жителя…
