Не откладывая в долгий ящик…
Толчком, побудившим меня снова вернуться к улице Селянской в Могилеве, о которой шла речь в недавней публикации «Могилев исчезающий: мы говорим «улица», а подразумеваем – «баня», стала подсказка авторитетного во всех отношениях читателя Александра Капенкина (респект ему и уважуха). Александр моментом вычислил, что в моем репортаже была допущена существенная ошибка: перечисляя еще оставшиеся «в живых» строения Селянской улицы, я упустил из виду дом № 6.
Хотя, признаюсь, ныне находящаяся там реставрационная мастерская краеведческого музея, очень хорошо мне известна. Но я даже не предполагал, что ее почтовый адрес как-то связан с Селянской улицей, уж очень обособленно располагался дом. Более того, работающие в мастерской специалисты – мои хорошие товарищи, известные могилевские музыканты: Коля Аладьев, Юра Довиденко, к которым я частенько захаживал в гости. У них собирались и другие музыканты, а также художники, литераторы…
Там витает запах Ренессанса
По какой-то счастливой случайности, еще в нашу «доинститутскую» эпоху, поблизости от этого старинного, дореволюционной постройки особняка жил Вася Мак (R.I.P.) – сталинская четырехэтажка прямо напротив входа на Минский базар.
Классическая «хрущевка» Гены Хака (R.I.P.) по проспекту Мира, 18 находилась в диаметрально противоположной стороне дворового пространства. К слову. Гена долгое время работал в мастерской сторожем. Саша Богинцев (R.I.P.) и Саша Безрученко (R.I.P.) свои жизненные «биографии» тоже начинали совсем рядом, чуть ниже по проспекту (дома №№ 10 и 12), рядом с Домом спорта.
Так что, получается, я обошел своим вниманием такой знаковый дом, который находился практически в центре сложной геометрической фигуры, связанной со многими и вам хорошо знакомыми «семидесятниками». Поэтому сегодня, чтобы не откладывать дело в долгий ящик – реабилитируюсь, отмечая несравненную атмосферу мастерской: хитроумные орнаменты развешенных по стенам реставрационных инструментов (необычно изогнутые стамески, сложносочлененные рубанки, невообразимые пакеры, шпатели, штопферы…), старомодные, находящиеся в ремонте шкафы, тумбочки, стулья, деревянные скульптуры и барельефы. Предугадать предметы и даже запахи, которые могли ждать неподготовленного посетителя, было невозможно.
Однажды я споткнулся там о какой-то средневековый стул, выполненный в виде королевского трона. Честное слово, в помещении тогда витал запах Ренессанса.
Долгое время мастерскую охраняла небольшая, но очень принципиальная такая собачонка. Обычно я просил кого-нибудь из Колиных товарищей по стамеске выступить в роли моего провожатого: и туда, и обратно.
Легендарный Филипп в 1990-2000-х годах неоднократно пленил там публику своими пламенными поэтическими строчками:
Весна – сосуд броженья!
Вхожу в твою купель
Для нового рожденья
Под бойкую капель.
Иного смертным не дано:
Обречены мы знать и видеть,
Что низким духом суждено
Высоким духом ненавидеть.
Вино – как солнце. Греет. Веселит.
Какие сладостные муки –
Тянуть из-под могильных плит
К бутылке высохшие руки.
Одним словом, культовое место, как ни крути.
Письма издалека
А еще в своем (хочется верить) бездонном фотоархиве я на днях совершенно случайно обнаружил снимок крыльца уже давно снесенного дома №8 по улице Селянской, находившегося рядом с нашим «реставрационным» красавцем. 1957-й год.
На крыльце сидит трехлетний Валера, которому сегодня 70. Мы с ним знакомы. По сей день частенько встречаемся в Селянской бане. Валера мне рассказывал, что их дом находился так близко от «шестого», что пожарники даже обязали примыкающую к ним сторону в целях безопасности обложить кирпичом. Произошло это еще до того, как Валера родился.
Наверное, кого-то заинтересует колоритная дверь за спиной мальчугана на фотографии. Как уточнил мне после парилки Валерий, к моменту фотосъемки в 1957 году дверь уже была заколочена, ею не пользовались, входили в дом со двора. Но вот почтовая щель (она в кадр не попала) в двери оставалась функциональной, о ней просто все забыли.
На протяжении нескольких лет почтальоны продолжали бросать туда письма. Когда Валера в самом начале 1960-х собрался идти в первый класс, то вскрыл почтовый ящик с той стороны двери. И на него буквально посыпались никем нечитанные письма, в которых были, наверное, не только банальные сведения прикладного свойства. Сакраментальную суть произошедшего мальчик понял гораздо позже, когда стал мужчиной. К тому времени уже и дом их снесли, и улица практически приказала долго жить. И сама жизнь стала другой...
Продолжение следует.
