Если кажется – перекрестись
Этот совершенно незначительный эпизодик нашего бытия, связывающий прошлое и настоящее, близкое и далекое, начался с недавнего сообщения моего хорошего товарища Александра Капенкина в «Фейсбуке»: «Привет! В скверике у гостиницы «Могилев» спилили вековую липу. Ещё года три назад она была великолепна, но вдруг начала засыхать. Жаль. Возможно, она носила чьё-то имя».
Я по причине неимоверной занятости в тот момент лишь мельком глянул на прикрепленные к тексту фото. Ну, да, впечатляющее было дерево. Имя? В том скверике радует глаз дерево Джима Моррисона, хотя, кажется, это не оно.
Но не зря говорят: если кажется – перекрестись. Такого ритуала я не совершил, а потом и вовсе забыл об этом сообщении Саши Капенкина, которого я про себя называю человеком-астролябией (надеюсь, он не обидится этому дружескому признанию) – за его поразительную географо-техническую грамотность, картографическую эрудицию, краеведческий кругозор. А тут я отнесся к его действиям спустя рукава.
Так жить нельзя!
Но вот наткнувшись на информацию о том, что 8 декабря вокалисту американской группы «The Doors» («Двери») Джиму Моррисону исполнилось бы 80 лет, моментально вспомнил о Сашином сообщении. Полез в свою книгу «Тусовка в стиле ретро» – точно, это было дерево Моррисона, одного из самых харизматичных фронтменов в истории рок-музыки. К сожалению, умершего в Париже еще в 1971 году в возрасте 27 лет, тем самым примкнувшего к трагически знаменитому «Клубу 27».
Выходит, проворонил я сразу два «флэша» – знаковую дату в жизни уважаемого многими (и не только могилевским «семидесятниками») поэта, музыканта, а также не среагировал на спил его дерева. Король ящериц (как называли Моррисона за его неповторимую поэзию и непредсказуемое поведение) такого забвения не заслужил. Хотя бы даже только за то, что своей смертью в таком молодом возрасте он хоть чуточку, но предостерег своих сверстников: ребята, не нужно травить себя всякой гадостью, которая совсем незаметно лишает вас человеческого облика, а то и вообще в одночасье забирает жизнь. Скажи наркотикам нет (не, нi, no, 不 ,nein, non, ניין, nei, nee, ingen, لا…)!
Более чем скромно...
Не могу в очередной раз не вспомнить посещения в 2001 году могилы Джима Моррисона на парижском кладбище Пер-Лашез.
Признаюсь, что был заранее осведомлен о малопривлекательном внешнем виде этого культового места, но, тем не менее, увиденное поразило. Надгробный каменно-бетонный куб (с ребром около метра), лишенный каких-либо признаков растительности цветник... И все это со всех сторон зажато более внушительными элементами захоронений совершенно мне неизвестных людей.
Если бы хоть мизерный процент миллионных прибылей от продажи пластинок «The Doors» отщипнуть на это «потустороннее» дело, можно было бы легко соорудить пантеон не только одному Джиму.
Интересно, что оставшиеся члены группы на тот момент активно гастролировали с концертами. Буквально на следующий день я созерцал на Пляс Пигаль афишу, приглашающую на выступление «The Doors». Дело Моррисона живет и процветает. А вот могилка...
Правда, роль своеобразных скульптур, охраняющих вечный сон поэта и музыканта, выполняют постоянно торчащие у захоронения личности, в коих можно без труда определить «дверных» фанатов. Стекается сюда народ со всего мира. С цветами и без оных, скорбно молчаливые, преисполненные чувствами всевозможных оттенков. Кто-то припадает на колено, кто-то читает молитву или текст песни... Почти все фотографируются. Не знаю, как сейчас, но тогда, в 2001, рядом с могилой обязательно дежурил полицейский, ибо иной раз посетители вели себя чрезмерно возбужденно. Нет, так жить, как Моррисон, нельзя!
Вдвоем было бы сподручнее
Пробыв на Пер-Лашез у могилы Короля ящериц практически весь день, я постоянно вспоминал своего старого друга Васю Мака(R.I.P.). В 1970-е «The Doors» безоговорочно входила в десятку наших с ним любимых команд. Более того, в тот период мы с Маком активно занимались литературным творчеством, правда, в основном прозаического свойства. Но в то же время интерес к некоему потаенному смыслу рифмованных, необыкновенно образных текстов Моррисона нами владел. И этот смысл до нас доходил. Даже несмотря на пропасть между совершенным владением английским языком и его примитивным разговорно-бытовым слепком, коим мы с товарищем могли похвастаться на тот момент.
Как вы догадались, одним из наших любимых с Васей мест отдыха в свободное от учебы в «машинке» время была долина Дубровенки. Кстати, неподалеку от впоследствии названного именем Моррисона, а теперь вот спиленного дерева. Жаль, но имя Джима я давал липе один, в 2013 году, уже спустя два года после смерти Васьки. Вдвоем бы было куда сподручнее…
Не забывайте своих старых друзей!
