Композиторы всегда в цене
Разумеется, мое активное внедрение в постановочный процесс (Владимир Браиловский повествует о своей работе в 1980-е годы в Могилевском драмтеатре – Ред.) было бы невозможно без благословения режиссеров. Несмотря на отсутствие у меня театрального образования, они были довольны, что рядом находится творческая личность, с которой можно обсудить задумки и эксперименты, не рискуя уронить свое режиссерское реноме. Чаще всего это были начинающие карьеру выпускники театральных вузов, а я для них был не столько партнером, сколько грамотным зрителем, обладающим определенным жизненным опытом.
Ну а в театральном деле я тогда на самом деле был дилетант, первое время не понимая даже таких хрестоматийных выражений, как «второй план» и «предлагаемые обстоятельства». Но более всего меня озадачивал постоянно задаваемый актерами вопрос: «Что здесь играть?». Лишь через несколько лет мне стало ясно, что для актера текст и игра – разные понятия, и что играть текст категорически запрещено.
Впрочем, главную ценность для молодых режиссеров я представлял все-таки как композитор. Чаще всего, они были рады получить для своей постановки оригинальную музыку, которая может пережить спектакль, сохранив в истории имя его создателя. И действительно, многие музыкальные номера (как сегодня говорят, «саундтреки»), написанные мною тогда для театра, впоследствии получили собственную жизнь.
Успех предсказать невозможно
Режиссеры, с которыми меня тогда свела судьба, в основном, приглашались на разовые постановки. За три года театральной эпопеи мне удалось познакомиться с дюжиной разных по творческой манере постановщиков, каждый раз приспосабливаясь к их характеру и стилю работы. Общение с ними помогало мне увидеть изнутри театральную «кухню» и соучаствовать в рождении театрального чуда. Причем, чудом для меня становился каждый спектакль, независимо от того, насколько он был удачным. А заранее предсказать успех спектакля практически невозможно.
Для себя же я сразу понял, что музыка в любом спектакле, независимо от ее количества, не только создает настроение, но и, во многом, определяет его стилистику. Во всяком случае, все режиссеры, с которыми я тогда работал, после прослушивания музыкального материала корректировали постановочную концепцию, а иногда даже вносили изменения в сценографию.
Кстати, художественным оформлением почти всех спектаклей в мою бытность занимался главный художник театра, отдавший ему не один десяток лет, Марк Николаевич Волохов, еще до войны окончивший Московское художественное училище. Прежде чем показывать свои работы режиссеру, мы с ним имели обыкновение обсуждать постановочные идеи, что мне лично помогало в выборе музыкального языка. Марка Николаевича уважали все работники театра, независимо от их принадлежности к той или иной группировке. А ко мне этот мудрый аксакал относился с симпатией и нередко защищал от нападок недоброжелателей, хотя внешне всегда соблюдал нейтралитет.
Важен каждый инструмент
Прежде чем перейти к рассказу о своей работе с режиссерами, поделюсь некоторыми мыслями относительно музыкального оформления спектаклей. Они стали для меня очевидны с первых же постановок.
Во-первых – атмосфера спектакля создается не столько самой музыкой, сколько звучанием инструментов, так как каждый инструмент ассоциируется с определенным жанром и определенной эпохой.
Во-вторых – внедрять музыку в действие можно разными способами, каждый из которых обладает собственным драматургическим эффектом. Например, музыка может звучать фоном или стать частью действия, когда персонажи что-то играют и поют согласно сценарию, или быть вставным номером, в том числе, исполняться «живыми» музыкантами.
В-третьих, музыка по отношению к действию может быть двух видов: иллюстративной, как в античном или японском театре (актер страдает – музыка грустная, радуется – веселая) или контрастной (в этом случае актеры играют, как они говорят, «на преодолении»).
Ну и, наконец, любую пьесу можно превратить в музыкальный спектакль любого жанра от оперы до мюзикла, где действуют собственные драматургические законы.
Продолжение следует.
