Картошка... Как много в этом слове для сердца белорусского слилось! Думаю, особых пояснений эта тема не требует. За исключением одного: речь пойдет не о хорошо всем известном продукте питания, а о «картошке» как процессе помощи сельчанам в уборке урожая в советские времена.
Чем там только ни занимались!
Наверное, практически каждый из наших уважаемых читателей, чей возраст перемахнул за полсотни, ездил по осени «на картошку». Будучи школьником, студентом и так далее. «На картошке» убирали лен, свеклу, солому, работали на току, на животноводческих фермах… Чем там только ни занимались! Даже убирали картошку.
Эффект этой помощи нашим сельскохозяйственным предприятиям в разные времена был разный. Многое зависело от организации работ, которой, бывало, вообще никто не занимался. Приезжает, к примеру, в колхоз внушительный десант розовощеких молодых людей. Тех же студентов. Да они за пару дней могут там все перевернуть. Но вместо этого бравые работники слоняются из угла в угол, временами выслушивая что-то невнятное от стыдливо отводящих в сторону глаза разных там «бригадиров»: «Панимаеця, хлопцы, машина наша зламалася и бянзин кончывся. Ня можам вас пока на поля завезци».
Завтра появляются другие причины, в результате которых средний коэффициент полезного действия за все время пребывания городских помощников на селе оставляет желать лучшего.
Бывало, что и сами работники, воспринимая поездку «на картошку» как некое увеселительное мероприятие, такое могли там отчебучить. Те же студенты. По возвращении с сельскохозяйственных работ некоторых сразу же и отчисляли.
Иногда все звезды сходились, и асфальтные помощники возвращались из деревни эффектно поработавшими и знатно отдохнувшими.
А нас там и не ждали
Помню, в 1972 году нас, первокурсников «машинки», пришедших 1 сентября на занятия, прямо с порога огорошили: «Завтра отъезжаете «на картошку»! Сбор у входа в институтский корпус со стороны бульвара Ленина в 9.00».
Представляете, утром весь бульвар был запружен открытыми бортовыми «газонами» и «зилами», в кузова которых мы (одновременно студенты всех факультетов) загрузились в несколько смятенных чувствах – ведь даже перезнакомиться друг с другом толком не успели.
А когда приехали в одну из деревень, как сейчас помню, Круглянского района, то нас там ну совсем не ждали. Во всяком случае, даже крыши над головой могло и не быть. Поселили чуть ли не всех ребят группы (а это человек 10) к одинокой бабушке, которая кормила нашу ораву исключительно отварной колхозной брюквой. Такой вот вегетарианский стол на протяжении трех недель.
К счастью, весь сентябрь по телевидению транслировались матчи легендарной хоккейной суперсерии, как тогда было принято называть, канадских профессионалов и сборной СССР. Мамма мия! В то время нас можно было даже травой кормить – лишь бы хоккей давали посмотреть. В единственный на деревне дом с телевизором нас набивалось столько, что, казалось, хибара вот-вот развалится. Вместе с нами (трансляция заканчивалась за полночь) не спали и хозяева.
«А ты знаешь, что в стране не хватает одеколона?!»
В 1974 году мы уже ехали «на картошку», как те канадцы – профессионалами во всех отношениях. На радость нам, в это же время проводилась вторая суперсерия игр Канада – СССР. Но мне эта поездка запомнилась уже не столько хоккеем и нашей действительно ударной работой, сколько весьма, мягко выражаясь, нестандартным «банкетом», намеченным за день до окончания сельхозработ.
К слову, не пытайтесь повторить некоторые детали нижеописанной ситуации – берегите здоровье.
Короче, решила наша небольшая «группа товарищей» отметить финиш «картошки» ярко. Безалкогольные напитки у нас в то время были не в особом почете, а потому Гулику (это кличка студента из параллельной группы), работавшему на мельнице недалеко от единственного на всю округу магазина и имевшему в своем распоряжении гужевую повозку, было поручено затариться «градусом».
К вечеру, после работы, долгожданная телега Гулика, запряженная лошадкой, показалась на сельском горизонте. Предвкушая застолье, мы в не самом худшем расположении духа расстилали скатерть-самобранку. Правда, возница, спешившись, повел себя несколько странновато. Мало того, что он обнаружил свое далеко не трезвое состояние, так еще и ожидаемый нами спиртной десерт не спешил показывать.
Вернее, он на него указал, но мы никак не могли поверить в то, что заказанная партия вина (в расчет брались бутылки по 0.7 литра каждая) могла поместиться в каком-то маленьком полотняном мешочке.
Когда же мой товарищ Вася Мак, проявляя особое нетерпение, представил нашему взору содержимое мешочка, мы все аж присели: Гулик привез одеколон! Два флакона «Ландыша» и два «Шипра». Оказывается, вино в магазине закончилось, что неминуемо влекло за собой отмену сегодняшнего «банкета». Студент-мельник на такое пойти не мог, деньги ведь надо было освоить.
Чтобы как-то подретушировать свое реноме, Гулик заплетающимся языком пояснил, что ничего страшного в подобном парикмахерском наборе нет, что ему уже однажды приходилось иметь дело с «Тройным» одеколоном и все такое прочее.
Тот вечер так и не стал для нас томным. Банкет все-таки пришлось перенести. По возвращении в Могилев.
Зато мне в ту ночь приснился сон: огромный зал парикмахерской. Пустые кресла, сверкающие зеркала. Пусто, никаких посетителей. И тут раскатистый, словно на вокзале, голос из репродуктора, почему-то обращенный ко мне: «А ты знаешь, что в стране не хватает одеколона?!». «Так ведь это же колбасы вроде маловато», – подумал я, но спорить не стал. Это было немодно.
Продолжение следует.
