Наши первые впечатления о Могилеве 1980 года были не очень радостными. Та зима была мрачной и слякотной, улица Гагарина, ведущая к нашему микрорайону, не была асфальтирована, хотя находилась недалеко от центра города. На ней располагались ветхие одноэтажные дома, а на остановках стояли невеселые, неприветливые люди.
Да к тому же кто-то из соседей нас сразу огорошил: «Зачем вы сюда приехали? Это же черный город». В тот момент я не понял, что имел в виду наш собеседник – грязь на улицах или негативную ауру. Сегодня же мне кажется, что скорее второе.
Забегая вперед, скажу, что нынешний Могилев внешне выглядит красиво и аккуратно, во всяком случае, его центральная часть. Улицу Гагарина, на которой находился наш дом, и которая раньше имела очень непрезентабельный вид, облагородили.
На следующий день, придя в музучилище, я выяснил, что нагрузки по вокалу для Людмилы нет, и что этот вопрос может быть решен лишь к следующему учебному году. Успокаивало лишь то, что меня нагрузили на полторы ставки, и уже в этот день можно было приступать к занятиям.
Однако вышел я на новое место работы не сразу. Сначала поехал в Ленинград и приобрел на единственном в СССР заводе медных духовых инструментов валторну.
Одним из неотложных дел на новом месте я считал устройство в музыкальную школу нашего сына, которому к тому времени исполнилось семь лет. Само собой разумеется, что он, как дитя выпускников консерватории, был обречен на продолжение семейных традиций, поэтому я незамедлительно нанес визит в ближайшую музыкальную школу №3, располагавшуюся на первом этаже рабочего общежития. Именно здесь состоялись мои первые знакомства с могилевскими музыкальными знаменитостями.
На месте я застал завуча – Людмилу Алексеевну Мищенко, разговор с которой получился не совсем таким, как мне бы хотелось, хотя ее семья, как и наша, недавно приехала в Могилев из тогдашней столицы Казахстана Алма-Аты. Буквально через несколько месяцев Мищенко была назначена директором старейшей в городе музыкальной школы №1, которую затем возглавляла около 40 лет. Несмотря на неудачный разговор при нашей первой встрече, в дальнейшем у меня с ней сложились неплохие взаимоотношения.
По словам Людмилы Алексеевны, в середине учебного года свободных мест на фортепианном отделении, куда мы планировали определить сына, не было, и она предложила принять его в скрипичный класс. Предполагаю, что по этой специальность у них тогда был недобор.
Еще со времен ЦМШ относясь к этому инструменту с особым пиететом, я не возражал, однако, придя домой, встретил отчаянное сопротивление бабушки, которая категорически отказывалась водить внука на скрипичные уроки. А без ее помощи на первых порах мы вряд ли могли обойтись. Будучи женщиной крестьянского происхождения, Анастасия Ивановна почему-то считала, что на скрипках испокон веков играют нищие бродяги, а такой участи своему любимому внуку она не желала.
Мы с супругой переубедить ее не смогли, и на следующий день я вновь отправился в музыкальную школу, на этот раз к более высокому начальству. И тут меня ждал приятный сюрприз – директором школы оказался известный в городе музыкант, окончивший в свое время военно-дирижерский факультет Ленинградской консерватории Михаил Николаевич Солдатов, который фактически стал моим первым в этих краях ангелом-хранителем. Между прочим, по первой специальности он, как и я, был валторнистом.
Продолжение следует.
