Предыдущая часть здесь. 
Встретил я в ЦМШовском (Центральной музыкальной школы в Москве – прим. ред.) интернате и бывшего ученика моего отца Марека Зельцера, эмигрировавшего впоследствии в США. К нему довольно часто приезжала из Кишинева его мама, преподававшая когда-то фортепиано в кемеровском музучилище. При каждой встрече со мной она рассказывала одну и ту же историю: «У тебя был очень остроумный папа. После войны он приходил на работу в галифе, и когда появился в обычных брюках, я ему сказала: «О, Вы сегодня в брюках!», на что твой папа ответил: «Я, что, должен ходить без брюк?» И при этом она громко смеялась. Между прочим, когда мы с Мареком жили в консерваторском общежитии, его мама, также часто навещавшая своего любимого сыночка, неизменно повторяла мне эту же историю.
Во время школьных каникул я, как правило, оставался в интернате, периодически навещая бабушку с дедушкой. В Кемерово ехать было далеко и дорого, да и маме с моими братьями и без меня хватало забот, благо, в интернатской столовой меня как-то подкармливали. В это время я имел полный простор в своих хождениях по репетиториям, много читал и свободно шатался по московским музеям и театрам. На летний период после 9-го класса меня приютила семья моей одноклассницы, скрипачки Любы Калашниковой на своей даче.
А на следующий год мне вообще подфартило. На нашу школу была выделена бесплатная путевка в только что открывшийся Всесоюзный пионерско-комсомольский лагерь «Орленок» на Черном море под Туапсе, и, в связи с тем, что одна из отличниц, которой эта путевка предназначалась, заболела, меня буквально силком заставили туда поехать.
Парадокс заключался в том, что именно в этот год я скандально проигнорировал вступление в комсомол. Так что, нашему руководству пришлось придумать легенду, будто меня решили таким образом перевоспитать.
Эти сорок дней прошли, как в сказке: море, песочный пляж, пятиразовое питание с фруктами, экскурсии по побережью и т.д. Впервые в жизни я провел каникулы без валторны и даже вообще без музыки, боясь, что меня заставят где-нибудь играть или петь в пионерском хоре. Но этого, к счастью, не случилось. Мне стало действительно стыдно за свою неблагодарность учителям, и я с первого же дня стал чуть ли не самым активным членом отряда, и даже был избран в совет дружины, благоразумно скрыв отсутствие комсомольского билета.
Не буду подробно описывать мое пребывание в этом, незаслуженно свалившимся на мою голову раю, скажу лишь, что и тут я не удержался от идеологических шалостей.
Продолжение следует.
