«Я боялся, что ко мне приклеится прозвище «композитор»
Более проблематично складывалось мое сочинительство в стенах интерната. Я старался не афишировать свое хобби, стесняясь более образованных товарищей, и почему-то боялся, что ко мне приклеится ироническое прозвище «композитор». По этой причине я прятал под подушкой свои листочки, которых к концу 10-го класса набралось около трех десятков. Но эта моя тайна оказалась раскрыта, причем достаточно обидно.
В нашей мальчишеской комнате тогда жил скрипач Женя Луцковский, родом из Украины. Он имел репутацию ёрника, раздавая направо и налево разные эпитеты, нередко очень меткие и, как правило, нелицеприятные. А еще он был товарищем, точнее оруженосцем Спивакова, везде сопровождая своего впоследствии знаменитого друга, и даже носил его скрипку и ноты. По какой-то причине Володя терпимо относился к своему адъютанту, видимо его устраивало наличие такого эскорта. Между прочим, через много лет я спросил Володю о судьбе его интернатского оруженосца, на что он ответил: «Женя умер, причем очень нехорошо» и добавил: «Мне сказали, что он кончил жизнь самоубийством».
Шаг в будущую профессию
А со мной тогда в интернате произошел следующий инцидент, связанный с Женей Луцковским. В один прекрасный день я обнаружил, что из моего тайника исчезли все ноты - они оказались разбросаны по интернатским репетиториям. Для меня это было особенно неприятно, так как свои опусы я, по примеру великих композиторов, сопровождал разными лирическими посвящениями, не указывая, впрочем, о ком идет речь. И это обстоятельство дало нашему фрондеру широкий простор для острословия и сарказма. На каждом листочке он указал мое авторство, расписал посвящения всем интернатским девочкам и разнес их по соответствующим адресам. Расстроился я тогда чрезвычайно и даже на какое-то время прекратил свое сочинительство.
Не знаю, сколько бы продолжался этот мой творческий кризис, но в ситуацию вмешался Спиваков. Он заставил своего адъютанта собрать все листочки, вернуть их мне и даже извиниться, что тот, скрепя сердце, вынужден был сделать. Сейчас я думаю, что Женя устроил это шоу не потому, что плохо относился ко мне или моей музыке, а просто использовал очередную возможность для демонстрации своего, как ему казалось, блестящего остроумия. Что же касается Володи, то он всегда относился к моим композиторским опытам благосклонно, и даже через много лет включил мое сочинение в репертуар «Виртуозов Москвы».
Впрочем, история с Женей Луцковским имела для меня и положительные последствия. Во-первых, далеко не все в интернате разделяли его ироничное отношение к моему сочинительству, особенно это касалось девочек и воспитателей. Во-вторых, благодаря данному инциденту о моем увлечении стало известно в школе, и меня буквально заставили записаться в кружок композиции, а затем показать свои опусы консерваторской комиссии. Так что, наш записной острослов, сам не ведая того, помог мне сделать очередной шаг в будущую профессию.
Продолжение следует.
