Например, 68-летняя Алина Ивановна проработала в 4-й поликлинике больше 40 лет медсестрой.
– Я пришла на работу молоденькой девочкой, мне тогда было чуть больше 20-ти, – вспоминает женщина. – Наше здание тогда находилось на Пушкинской. Помню, что принимали мы посетителей в маленьком подвальном помещении, полтора на полтора метра буквально. Мой доктор – пожилой мужчина – все время выходил курить. Пахло от него ужасно, и я все время задыхалась. Не знаю, почему, но дети во второй половине 1970-х болели очень часто. А может, врачей не хватало... У наших дверей все время стояли очереди. Родители нервничали и ругались, детишки плакали. В общем, шум стоял… Я из дома приносила игрушки, от своего, чтобы хоть как-то успокоить малышей.
Зарплата у медсестер была мизерная. Я, например, получала 58 рублей. Поэтому старалась подработать везде – в операционной, на скорой помощи. Правда, в операционной я однажды упала в обморок, и дорога туда для меня закрылась. Старый еврей, хирург Левинсон сказал, что «дурам и истеричкам в операционной делать нечего». Я согласилась. А что было делать?
Скорая – тоже не вариант. У меня тогда появилась семья, родился сын, и ночные дежурства как-то сами собой отменились. Категорически против был муж, у которого просто не хватало нервов на ночные посиделки с ребенком. Да и что это за семья, когда мы с мужем и сыном видимся мельком?
В общем, единственной возможной подработкой оставался участок.
– Ты получала должность «патронажная медсестра», – продолжает Алина Ивановна. – На деле это означало, что четыре часа в день ты должна обежать всех новорожденных на своем участке, а также детей до года. Мой участок находился на улице Шмидта, с той стороны, где парикмахерская и «Английский магазин». В день мне приходилось пробегать до 20 километров. Говорю «пробегать», потому что пешком я ничего не успевала. Делала прививки, наблюдала за малышами, вела картотеку. Не знаю, как теперь, но во время моей работы улица Шмидта была не совсем благополучным районом. Много было социально опасных семей, процветало пьянство.
Помню, родила одна из работниц «Химволокна». Пьяница эта женщина была беспробудная. Когда ее сыну исполнился год, она привязывала его за ногу к кровати и уходила на работу. А чтобы сын не умер от голода, ставила на расстоянии полуметра тарелки с молоком. Малыш знал, что когда доберется до батареи, придет мама. Я в эту квартиру ходила с участковым, иначе попасть туда было невозможно.
Мальчик выжил, но от судьбы, судя по всему, не уйдешь. Ему было всего 9 лет, и он угодил под машину. Совершенно ужасная ситуация. Посреди дороги, на красный свет развернулся и побежал, чтобы купить «газировку». Угодил под какой-то грузовик.
Еще был случай, не менее драматичный. В начале 1980-х мы активно делали процедуры. Приходишь рано утром на работу и кипятишь шприцы. Одноразовых шприцов тогда еще не было. Вот с таким набором я пришла к годовалому ребенку, сделала прививку, а он оказался аллергиком. У ребенка шок, он задыхается. Звоню в скорую: «Немедленно приезжайте». А сама ребенка на руки и – навстречу скорой. Как сбежала с 9-го этажа, не помню. К счастью, все обошлось.
Новое здание поликлиники №4 возвели в 1983 году. Тогда это казалось чем-то невероятным: светлые просторные кабинеты, огромная регистратура, бассейн для деток, различные процедуры.
– Впрочем, работы у меня не убавилось, – говорит Алина Ивановна. – Все тот же огромный участок, те же подработки, чтобы свести концы с концами, та же мизерная зарплата... Знаете, почти все мои подруги, патронажные медсестры, уже умерли. И диагноз один и тот же – сносились суставы, не выдержали испытания тридцатилетним забегом по участку.
Сегодня и Алина Ивановна уже почти не встает с кровати. О поликлинике, где столько лет проработала, говорит неохотно, с обидой. Мол, никто ни разу не позвонил, не поздравил с Днем медработника, не узнал, как дела. Да и цветы могли бы подарить на 8-е марта…
