Я его почти не помню – в день его смерти мне и пяти лет не было. Но благодаря маме, его невестке, которая много рассказывала про свекра своим дочерям, дед и сегодня для всех нас – внуков, правнуков и праправнуков герой-победитель. К сожалению, про его боевой путь нам почти ничего не известно – дед не любил вспоминать войну, поэтому спустя годы его сыновьям нечего было рассказывать своим детям.
– Как же так? Почему не расспросили? Я бы про него сочинение написала, – возмущалась я, когда в очередной раз в школе объявляли конкурс очерков про героев войны. Отец пересказывал какие-то общие фразы про героизм и бесстрашие, а в конце добавлял: «Дед Роман говорил, что про войну надо всем забыть, чтобы никто и никогда вообще не знал, что это такое».
Точно знаем, что боевые награды у деда были, ведь вернулся он с войны весь в осколках и без ноги. Родители рассказывали, что ордена после похорон забрал представитель Мстиславского районного военкомата. Недавно обратилась туда с просьбой найти сведения о наградах деда, но оказалось, что данные об участниках войны Мстиславский военкомат хранит только с 80-х годов прошлого века.
В Могилевском областном военкомате подтвердили версию про изъятие из семьи наград после смерти солдата (оказывается, такое требование существовало) и посоветовали узнать о дальнейшей их судьбе на сайте архива Министерства обороны РФ, который размещается в Подольске. Нашла там только сведения о ранении деда, воинском звании – красноармеец, а также о том, что служил в воинской части 1293 сп. Как воевал, какие города и села освобождал, где был ранен, об этом нам еще предстоит узнать – обратились сразу в несколько архивов. И о наградах деда.
А вечерами ремонтировал обувь
Но даже если ничего не найдем, наше отношение к нему не изменится. И вспоминать мы его не перестанем. Мама восхищалась мудростью и добротой его. И этот восторг и поныне живет в наших сердцах. Дед любил ее, как родную дочь. Она отвечала заботой и участием – возила его по госпиталям и больницам. Последние годы жизни дед тяжело болел – выяснилось, что у него был еще и врожденный порок сердца, но узнал он об этом уже перед смертью.
Несмотря на инвалидность, вместо ноги у деда был деревянный скрипучий костыль, он работал в колхозе до выхода на пенсию: собирал молоко у сельчан, разъезжая на телеге. А вечерами ремонтировал обувь – в сенях маленького деревянного дома был закуток с его инструментом. Там же, в посылочном ящике, хранились куски сильно пахнущей кожи – на заплатки, мотки ниток и маленькие гвоздики.
За год до смерти дед совсем слег. Ухаживала за ним мама. Зашедшим его навестить, дед говорил, что невестка-хохлушка, ставшая ему дочерью, – это благодарность за тяжелое ранение во время освобождения Украины. Про живущих там людей он всегда отзывался тепло и сердечно: «Работящие и красоту любят: хатка беленькая, печка беленькая и двор весь в цветах», – вспоминала слова деда мама.
Несмотря на принятое решение родителей, переехать на ее родину – в Одесскую область, больного свекра она оставить не смогла и отъезд откладывался и откладывался. Уехали мы из Беларуси только после смерти деда.
Как говорил дед Роман…
Но он продолжал быть с нами – в нашей памяти, и в нашем сердце, и еще долго принимаемые семейные решения сверялись с его когда-то высказанными пожеланиями или несбывшимися мечтами.
– Здесь посадим «белый налив» – дед Роман так любил эти яблоки, – предлагала мама, распределяя участки огорода.
– Хочешь быть врачом? Это хорошо. Дед Роман мечтал, чтобы кто-то из внуков поступил в медицинский.
Помню, нашла 3 рубля на дороге. Прибежала домой и, захлебываясь от счастья, рассказывала про неслыханное везенье. Но мама не разделила моей радости.
– Дед Роман говорил: «найдешь – не радуйся, потеряешь – не плачь», – объяснила она. Мне было лет 7 тогда и не понимала, что это значит.
– Радоваться так надо заработанным деньгам, а не найденным, ведь в это время кто-то расстроен потерей. А вдруг это были у него последние деньги? – разъясняла мама.
Уважение ко всему заработанному своим трудом просто вдалбливалось в нас.
– Дед Роман говорил: «неправда, что мозоль вскакивает у гультая: у бездельников их вообще не бывает», – причитала мама, перевязывая наши руки после весенней перекопки огорода.
«Глаза боятся, а руки делают», – вспоминала она любимую поговорку деда, когда брались за ремонт дома. Цитируя его же, давала возможность почувствовать радость от сделанного. А нам так хотелось быть упомянутыми вместе с дедом в разговоре родителей – это была самая высокая похвала.
С годами появилось ощущение, что дед наблюдает за нами и нашими поступками с небес – никто не сомневался, что он именно там. Повзрослев, мы ввели семейную традицию собираться 9 мая за семейным столом и приглашать деда, чтобы его поздравить и поблагодарить за Победу, за то, что не знаем, что такое война.
Эта традиция жива и сегодня. И 9 мая 2022 года мы вновь соберемся за столом. Но вместо поздравлений придется рассказывать деду про то, что мир не уберегли, что в Украине вновь взрываются бомбы и умирают от пуль дети. Не знаю, как ему объяснить, почему так случилось, ведь на протяжении почти 77 лет повторяли как заклятье слова тех, кто пережил страшные события 1941-45 годов, кто отдал за Победу жизнь: «только бы не было войны!», «не дай бог пережить такое!». Как же так случилось, что внуки и правнуки тех, кто уничтожил фашизм, сегодня стреляют друг в друга?!
PS: Семейный фотоархив остался в опустевшем родительском доме в Украине. Сейчас в нем живут беженцы из Донецкой области. Они смогли найти всего две фотографии деда.
