«Траурная музыка не мешала нашему детству»
Упомяну еще об одном, можно сказать, музыкальном впечатлении тех лет. Наш дом располагался на пересечении больших улиц, по которым каждый день в направлении кладбища проходили похоронные процессии с духовыми оркестрами (семья Браиловских жила в Кемерово – авт.) . Звуки оркестра начинались издалека, постепенно приближались, становились очень громкими и затем также медленно уходили вдаль. Мы к этим «концертам» привыкли, и траурная музыка совершенно не мешала нашему безоблачному детству.
В 57-м году в суровый январский мороз с таким же оркестром проводили в последний путь моего отца, не дожившего до 50 лет. От старшего брата я узнал, что на похоронах было очень много народа. На могиле отца мне так и не удалось побывать – каким-то непостижимым образом кладбище, где он был похоронен, через несколько лет после его смерти сгорело дотла.
Я не помню, чтобы родители хоть как-то приобщали нас к музыке. Значительно позже Валерий рассказал, как отец однажды попытался начать с ним музыкальные занятия. Знакомые нашей семьи, у которых было дома пианино, попросили отца позаниматься с их ребенком, и он согласился при условии, что будет у них заниматься и с Валерием. На первом уроке он посадил брата за клавиатуру и торжественно сказал: «А теперь, сын, мы с тобой начнем заниматься музыкой!».
Однако, его ждало горькое разочарование. Мой старший брат с треском провалил свое первое музыкальное испытание – не смог повторить за отцом какую-то мелодию. С его слов, папа так сильно расстроился, что решил никогда больше не предпринимать попыток обучать своих детей музыке.
«Я не в такую партию вступал!»
… По семейным преданиям, у моего деда по отцовской линии Арона Яковлевича Браиловского, как у патриарха Иакова, было 12 детей, трое из которых умерли в раннем детстве. Он занимался вполне еврейским делом – был портным, и даже шил мундир начальнику полиции, чем весьма гордился. Ну и, соблюдая вековые традиции своего народа, немножечко играл на скрипке. А еще умудрился издать сборник стихов на русском языке под названием «Аккорды жизни», который мне посчастливилось держать в руках. Как мне рассказали братья отца, располагалась их семья в двух огромных комнатах: в одной была мастерская деда, куда он, под страхом смерти, никого не пускал, в другой размещались остальные члены этого большого еврейского табора.
…О его супруге, моей бабушке по отцу, мне так ничего и не удалось узнать. Однако, судя по тому, что она родила и воспитала столько детей, забот у нее было более чем достаточно. Между прочим, в отличие от праотца Иакова, детей которому родили три жены, супруга нашего деда как-то справлялась с этим делом одна. Одним словом, по профессии она была мамой.
Старший брат отца Яков, как многие его соплеменники в те годы, свою жизнь посвятил борьбе за коммунистические идеалы. Он был соратником знаменитой Землячки, громил басмачей на Северном Кавказе, на пике своей карьеры занимал должность заместителя командующего войск НКВД Туркестана. Позже его именем была названа одна из улиц Махачкалы, которую, впрочем, переименовали после развала СССР.
Далее все случилось как обычно: 37-й год – арест – Колыма. Дядя Яша был реабилитирован и освобожден в 1942 году, прошел войну рядовым, затем многие годы работал в Алма-Ате в отделе культуры и преподавал гармонию (!). Когда и где он освоил эту музыкальную науку, остается загадкой. Между прочим, будучи убежденным коммунистом, он отказался вступать в партию, что ему неоднократно предлагали после реабилитации. При этом он говорил: «Я не в такую партию вступал!».
Продолжение следует.
