Для одних это было всего лишь очередное развлекательное приключение в некий экзотический и неведомый мир, другие действительно увидали в хипповском движении какой-то глубинный смысл жизни. Немало было таких, кто, глядя на товарищей, всего лишь повторял увиденное, совсем не вдаваясь в его суть.
Без юмора обойтись было нельзя
В прошлой публикации мы познакомили вас с неким Славой Котом, автором серии самиздатовских книг. Сегодня литератор у нас «на проводе».
– Слава! В отличие от многих участников всевозможных событий брежневского времени ты тогда не просто перемещался в пространстве, но и занимался еще литературным творчеством. Откуда писательские корни?
– Моя мать – учитель русского языка, а отец – белорусского. Отец фронтовик, одно время даже пытался писать о войне. Так что у меня это качество, наверное, врожденное. Писать четверостишия начал еще в шестом классе. Самое первое – «Вопль сантехника».
– Да, в чувстве юмора тебе тоже не откажешь.
– А как же можно было писать без юмора о том, что нас в те годы окружало.
– Отмечу, что в своих текстах ты намеренно избегал конкретики, тем не менее, нельзя не узнать определенных людей, которые совершают свои порой абсурдные поступки в узнаваемых местах.
– Се ля ви.
С помощью любви и цветов
Свое путешествие в мир рок-н-ролльно-хипповского зазеркалья Слава Кот (Колтунов) начал в восьмом классе (СШ №16) с черно-белой фотографии какой-то группы, подвернувшейся совершенно случайно. Но, как вы поймете чуть ниже, шансов разминуться друг с другом и у Славы, и у фотки не было. Абсолютно. Неделей раньше, месяцем позже, но это обязательно произошло бы. Встреча была неминуемой. Как неминуемыми были и сведения о том, что увлеченные рок-музыкой молодые люди на Западе страстно жаждали изменить мир и человеческое мировоззрение. Без какого-либо силового давления. С помощью любви и цветов. Ну, а чем мы хуже?
Правда, вначале свое юношеское любопытство в этой сфере Славик удовлетворял, «прилипая» вечерами к радиоприемнику, настроенному на «Би-би-си», «Радио Люксембург»...
В качестве искреннего и преданного единомышленника выступал Игорь Кречмер, учившийся в первой школе. Это неподалеку.
– У Игоря был еще старший брат, – рассказывает Славик. – Он тоже увлекался рок-н-роллом. Помню записи тех первых пластинок – «Кристи», «Мад», «Манго Джерри», «Лав Аффэйр», «Раббитс»... В 1973 году, кажется, у Боба Розмана, сделал свою первую запись. Сейчас уже не вспомню, что за группа была, но магнитофон как сейчас вижу – «Комета-201». У Алика Бедулина приобрел записи первого и второго «Лед Зеппелин». Я ему за это четырехтомник Ярослава Гашека отдал. Обмен происходил в ДК стройтреста.
Как это обычно бывает с поклонниками музыки, внешность любимых музыкантов становилась для них объектом подражания – и вот ты уже из ничем не отличающегося от своих ровесников молодого человека превращаешься в некое подобие, к примеру, Роберта Планта. Или Кена Хенсли, Пола Маккартни.
– Но лично я не могу назвать какого-то конкретного музыканта, на которого я тогда хотел походить, – продолжает Славик. – Был этакий собирательный образ, в первую очередь, связанный с длинными волосами, джинсами. В те годы со штанами было тяжело, приходилось постоянно заниматься какой-то самодеятельностью, нашивая на всякие подворачивающиеся под руку неказистые отечественные «техасы», к примеру, кусочки кожи, которую доставали на обувной фабрике. Из бумаги вырезали трафареты и с помощью нитрокраски в баллончиках наносили разные рисунки, с так называемыми лейблами постоянно экспериментировали. Короче, скучать не приходилось.
– Ты был довольно продолжительное время участником всевозможных хипповых тусовок. Вспомни, как ты познакомился, например, с Володей Плейшнером, которого многие считают одним из главных могилевских авторитетов этой субкультуры того времени.
– Я уже закончил школу, успел отрастить приличные волосы. Лето, иду возле «Родины» – смотрю, чувак стоит, а потом прямо в лоб меня спрашивает: «Ты модник, фарца или пипл?» Я ему отвечаю: «Пипл». Он улыбнулся: «О, это круто!» И мы тут же пошли с ним в центральный пивбар. На следующий день встретились на пересечении Шмидта и Гагарина, там такая поросшая травой площадь небольшая была и будочка круглая стояла, а у Плейшнера от нее ключи имелись. А чуть позже на сейшн в Таллин с ним поехали. Это был сентябрь 1976 года, кстати, последний сейшн в Эстонии. Особых деталей поездки уже не помню, за исключением названия одной группы – «Психо», которая там выступала. Вернулись мы в Могилев спустя две недели. Через Плейшнера познакомился с Валиком Сектантом.
Совершенно невероятные события, в которых позже принимал участие наш сегодняшний собеседник – в дальнейших публикациях.
Кстати, наша редакция будет безмерно рада, если кто-либо из читателей назовет основное место дислокации могилевских хиппи вначале 1980-х годов. Автор правильного ответа получит небольшой приз.
Продолжение следует.
