«Молодежь нас встретила на ура»
Немалый интерес, на мой взгляд, представляют и воспоминания гитариста Александра Апокина о тех славных годах брежневской эпохи. Бывший «оптимистовец» уже давно живет в Симферополе, но всегда с интересом следит за событиями в нашем городе.
«Я закончил музыкальную школу по классу фортепиано в Могилеве в 1966 г. тоже с нежеланием ходить на занятия, когда во дворе все гоняли в футбол, – говорит мой 72-летний собеседник. – В этом же году привез домой из Людиново Калужской области семиструнную гитару и начал учиться играть. Тогда уже зазвучали «Битлз», и хотелось им подражать. Но преподаватель по музыке не оценила мое увлечение, так как при игре на фортепиано начала закрепощаться левая рука. Ведь на гитаре надо брать аккорды левой рукой. Потом мы с Валерой Десятником начали играть вдвоем.
И вот тут в Могилев вернулся со службы в армии Коля Хомченко, он привез с собой две самодельные гитары, собрал группу из каких-то немолодых музыкантов и стал выступать на танцах. Я в это время осваивал игру на 6-струнной гитаре, и мне из Минска наш друг Юра Иванов прислал набор аккордов. У нас в Могилеве их было не достать. Однажды, в ДК имени Кирова, я зашел в музыкальную комнату, где находился Коля Хомченко. Я взял электрогитару «Hernsdorff», она тогда единственная фирменная была в Могилеве, и начал пробовать брать только что разученные аккорды, не зная их музыкального обозначения. Коля говорит мне: «О, так ты музыкальную грамоту знаешь! Возьми мне на гитаре соль мажор». Я машинально взял наиболее удобный аккорд и совершенно случайно попал точно в соль мажор. Коля спросил: «У тебя есть еще знакомые, которые играют на гитаре?» Я сказал, что есть, и привел Валеру Десятника. Так мы начали тренироваться втроем. Потом к нам присоединился Петров-Куминский. И вот, разучив несколько композиций, мы получили разрешение в перерыве на танцах сыграть. Помню, мы любили инструментальную композицию «Прогуляемся по соль мажору».
Это был классический квадрат по типу рока. Спустя некоторое время нам уже на танцах дали играть целое отделение. Молодежь нас встретила на ура и не хотела слушать старый ансамбль. Следующий танцевальный сезон мы уже открывали своим составом, но без названия. Долгое время никак не именовали себя, а потом придумали свое имя – «Оптимисты». Когда мы организовались, самым трудным для нас было достать хорошую и мощную аппаратуру. Приходилось самим изготавливать усилители, колонки, ревербераторы... Нам в этом помогал местный радиолюбитель и наш друг Юрий Иванов. Он потом закончил Минский радиотехнический институт.
Иногда на концертах происходили сбои по причине отказа аппаратуры. Как-то играли концерт в нашем институте (в «машинке» – авт.) и отказал усилитель, одна гитара перестала звучать. Но мы успешно завершили концерт, и слушатели это оценили. Записывали нас на местном радио, и наши песни звучали из сетевых радиоприемников.
Если в зале запахло дымком…
Помню, нас записали на белорусском телевидении для какой-то молодежной программы. Мы исполнили две песни – «Ребята 70-й широты» и песню Джани Моранди «Был один парень, такой, как я, любил он «Битлз» и «Роллинг Стоунз».
Вспоминаю случай, произошедший на одном из вечеров, где мы выступали. Раньше проводили так называемые «огоньки», посвященные каким-либо праздникам. Устраивали их и в нашем ДК для работников завода им. Кирова. Так вот накануне Валерке Десятнику родители купили новый костюм, и он его сразу надел. Но в зале было очень жарко. Тогда он снял пиджак и положил его на усилитель (самодельный ламповый без защитного кожуха). Мы спокойно играем и вдруг видим – родители Валеры, сидящие за столиком в зале, что-то кричат и жестикулируют, обращаясь к нам. А мы ничего не понимаем, не видим и продолжаем играть. Вот только запах дыма ощущается… В общем, сгорел его новый пиджак, нужно было в этот момент видеть лица родителей. А мы чуть не умерли тогда со смеху, нам почему-то было очень смешно, хотя надо было, наоборот, посочувствовать.
Помню, к нам с концертом в Дом культуры приехал ансамбль «Лявоны», в последующем ставший «Песнярами». Это было эстрадное ревю, «Лявоны» в основном аккомпанировали и мало пели. Перед концертом у бас-гитариста Леонида Тышко порвалась струна, и они обратились к нам, мы тогда им помогли».
К слову, случай со сгоревшим пиджаком, о котором рассказал Александр Апоркин, буквально «нарисовал» в моем сознании анекдот, где помимо всего прочего фигурирует популярная в те годы композиция «Light My Fire» – «Зажги во мне огонь» группы «The Doors». Спасибо ему за это. Суть анекдота изложена в заголовке этого очерка.
А еще я попросил Александра Апокина высказаться по поводу давно гуляющей по Могилеву легенды о выступлении знаменитого Юрия Антонова на танцах в Доме культуры имени Кирова.
«Юрий Антонов на Кирова не играл, – пояснил Апокин. – Хома с ним служил в армии в Молодечно Минской области, там они вместе играли в ансамбле. Антонов приезжал с группой, аккомпанировавшей певцу Виктору Вуячичу. Выступление проходило в Доме культуры завода Куйбышева, директором которого тогда был Киракозов. Антонов играл на синтезаторе. Мы всей группой были там, и после концерта Хома с ним общался. Последний раз я видел Хому в 1972 году в гастрономе на Кирова, он пил сок с новыми «Оптимистами», они играли на каком-то мероприятии в ресторане «Лесной». Это было на ноябрьские праздники, когда я приезжал в гости в Могилев».
Бабушка рядышком с дедушкой…
На мой вопрос о тех музыкантах, с которых в «оптимистические» времена он брал пример, Александр Апокин ответил: «Больше всего мне нравился Эрик Клэптон и его группа «Cream». Я помню, исполнял его песню «Sunshine Of Your Love». Позже нравился Джимми Хендрикс. Ну, и, конечно же, « Битлз». В наше время мы исполняли композиции «Битлз» на слух, так как нот их песен не было. И вдруг по случайности мне удалось увидеть ноты и тексты всех альбомов «Битлз». Это была объемная книга, страниц сто, называлась «Битлз-комплекшн». Надо было ее размножить. У нас в институте был ротапринт «Эра», это множительная машина на основе графита, но туда должен был быть допуск, посторонних к ней не подпускали. «Эра» находилась на первом этаже коридора в одной из лабораторий кафедры электропривода и промышленных установок, под актовым залом основного корпуса «машинки». Мне неслыханно повезло – у моей сестры оказалась подруга, которая там работала оператором, и мы с ней две ночи, чтоб никто не видел, без допуска, на свой страх и риск, печатали этот сборник. Так я в Могилеве стал первым обладателем нот и текстов всех песен «Битлз».
Позже ко мне приходил Коля Клишевич с Мишей Кононовым, и они пользовались этими нотами. И в дальнейшем, когда подрос мой сын, этот сборник перешел к нему по наследству, в результате чего он научился играть на гитаре и стал заядлым битломаном. К сожалению, его уже нет в живых, он рано ушел из жизни. Я похоронил его в Могилеве на Боровском кладбище рядом с его матерью, моей первой супругой, которой тоже рано не стало. Их могилы находятся недалеко от могилы Коли Хомченко. А могила Коли Клишевича – рядом с моим отчимом и его матерью. Вот такие дела…».
Читайте также:
