Служба за границей казалась невероятной…
В первом классе Николай Петрович учился плохо – никак не мог освоить азбуку. Правда, затем дела пошли все лучше, и, наконец, юный белорус стал отличником. Очень любил читать. Литература, язык стали любимыми предметами. А вот органическая химия никак не давалась. Ничего в ней, ровным счетом, наш герой не понимал.
После школы Николай поступил в Высшее одесское артиллерийское училище. Но спустя две недели запаниковал – не привык быть вдали от родного хутора и близких людей. «Всеми правдами и неправдами стремился доказать медкомиссии, что не пригоден к строевой службе. Бывший фронтовик, начлек, почему-то меня услышал. И так я вернулся домой», – комментирует собеседник. Затем была служба в Советской армии – сначала Воронежская область, а затем и Чехословакия.
Служба за границей казалась невероятной… «Нам выдавали не только завтрак, но и полдник – 150 гр. хлеба, 200 гр. вареной колбасы и, обязательно, бутылочку пива. Я до армии пиво не признавал – горькое, невкусное, хотя самогоночку, иногда, за губу брал. А там распробовал, понравилось!».
После демобилизации Николай Петрович, конечно, вернулся на Родину, пришел в школу, в которой когда-то учился. «Встретились с директором. Он был моим учителем белорусской литературы. Разговорились. Спрашивает: «Куда дальше?». «Бог его знает, – отвечаю. – После армии математика позабылась, физика – то же самое». Он прищурился и говорит: «У тебя ведь были склонности. Давай, поступай на филфак!» И посоветовал мне ехать в Могилев. «Почему именно туда?» – задаю резонный вопрос. Оказывается, в 1969 году мой учитель закончил местный филфак, прекрасно помнил своих преподавателей. По его словам, отличных специалистов и вполне приличных людей.
«Я был единственным «западэнцем» в группе»
– Приехал я в Могилев в 1972 году, – рассказывает Николай Петрович. – Впечатления от города были не самые лучшие. Прежде всего, было очень грязно. На Гродненщине даже в деревнях было чище. Мостовые на улицах, нигде ни травинки, а здесь – лужи и грязь! На первом курсе оказались в совхозе Воронино Быховского района. Осмотрелся – ужас! Казалось бы, такой богатый поселок, богатое хозяйство! А дорог нет! Почему?! Опять же, свиньи по улицам бегают. У нас, если собаки пробегут, – «гвалт», а тут огромные хряки под заборами… Вот такие у меня были впечатления о Могилевщине. Впрочем, со временем я понял, что на Востоке Беларуси живут менее рациональные, зато более душевные и гостеприимные люди.
Так получилось, что вся учеба проходила в старом корпусе на Ленинской. Там было и красиво, и атмосферно. Остались лишь наилучшие воспоминания! Запомнился коллектив педагогов. Это были деликатные, обходительные, душевные люди. С преподавателями можно было запросто покурить на перерыве, подымить, а заодно, как это было принято, чем-то поделиться, обсудить, о чем-то спросить, самому рассказать. Люди были открытые.
Очень талантливым лектором был Якуб Кириллович Усиков. Я тогда учился на 4 курсе. Была у него такая привычка: начинал он читать лекцию и вдруг куда-то уходил. «Перед этим вызывал меня. Бузук, иди сюда! Я был единственным «западэнцем» в группе, «матчину мову» знал хорошо, поэтому мне и поручали читать лекции. Якуб Кириллович говорил: «Читай вот отсюда и до сих пор! Только не разгоняйся, пусть успеют хоть что-то записать».
– Был ли любимый преподаватель?
– У каждого студента есть свой любимый преподаватель. Очень нравились лекции Валерия Иосифовича Атрашкевича. Это был лидер, если хотите, «луч света в темном царстве». Он был принципиальным человеком, но никогда не обижал людей. Принципиальность его была в искренности и открытости – не подставляю, не осуждаю, люблю и помогаю людям. А еще было уважение к человеку, его труду, понимание его проблем. Это очень важно для руководителя!
– Николай Петрович, какими были студенты в 1970-е?
– В мое время в институте не было случайных людей. Сейчас посмотришь на студентов – практически, все без жизненного опыта, без мотивации. А в мое время все были со стажем работы, у парней за плечами была армия, подавляющее большинство девчат были деревенскими.
