Повод появляется из ниоткуда
Во-первых, мой хороший виртуальный товарищ Александр Капенкин вдруг подсказал, что шикарный снимок четверки молодых людей из 1970-х годов, которые, как я полагал, стоят у декоративного забора стадиона «Спартак» по улице Миронова, на самом деле сделан возле ограды банка на Ленинской, что рядом с музыкальной школой, угол которой виден вдали. И в самом деле, признаюсь, я долгое время находился в заблуждении, ведь оба ограждения вроде как похожи. Но это на первый неискушенный взгляд.
Честное слово, такая безобидная поправочка (вы не поверите) прямо-таки перевернула определенный пласт всевозможных воспоминаний в моей голове, заставив снова сесть за компьютерную клавиатуру, чтобы поделиться с вами вдруг возникшими воспоминаниями о тех уже далеких годах.
Во-вторых, мы с вами сейчас находимся примерно в том самом временном периоде (только что завершился старый год, начался новый), на который припадает главный аккорд ниже последующей истории, связанной в основном с крайним левым джентльменом из четверки представленных на фото. Это мои друзья молодости: Вася Мак Овчинников, Алик Метельский, Гена Хак Хохлов, Витя Морозевич. Наверное, они и вам знакомы. О первом и третьем из них уже приходится говорить, увы, в прошедшем времени.
В-третьих, эта история никоим образом не прерывает общую концепцию нашего ретро-повествования под рубрикой «Однажды в Могилеве», где мы остановились на танцплощадке в парке Горького, ибо все четверо молодых людей были более чем активными посетителями этого знакового для могилевских «семидесятников» пятака. Присмотритесь к их истоптанным на том деревянном танцевальном помосте туфлям, и у вас сразу отпадут какие-то сомнения — наши люди!
В четвертых, каждый раз проезжая по улице Дарвина, что на Юбилейном микрорайоне, я обязательно громко произношу (извините за такое сентиментальное признание) примерно следующую фразу: «Привет, Мак!». Мои малосведущие пассажиры авто в этот момент обычно начинают недоуменно крутить головой по сторонам — о чем это он, то есть, я.
Дело в том, что улица имени английского ученого, автора теории эволюции проходит вдоль кладбища, где с 2009 года покоится мой друг. Его могила буквально в нескольких метрах от дороги, через бетонную кладбищенскую ограду. И вот совсем недавно мне в очередной раз пришлось рассказывать одному доброму человеку о том, кому я только что салютовал. Ну чем не повод опять вернуться в воспоминаниях к Ваське Маку?
Первое впечатление обманчиво
Мы познакомились с ним 2 сентября 1972 года, во второй учебный день на первом курсе в «машинке», во время одного из перекуров на вузовских ступеньках после учебной пары занятий. Как сейчас помню – была лекция по математике.
Блондин, одетый в строгий серый костюм, в сдвинутых на кончик носа очках поначалу производил впечатление крайне заинтересованного учебой молодого человека. Признаюсь, меня такой пафос не вдохновлял. Но когда он переложил из одного отдела своего портфеля в другой несколько магнитофонных бобин с надписью «The Rolling Stones», я понял, что тут не все так просто.
Вечером того же дня мы с Васькой окончательно настроились на общую волну и в дальнейшем уже не представляли себе существование друг без друга. Мы стали просто неразлучны. И там, где не получалось преодолеть проблему поодиночке, побеждали сообща. Благодаря дружбе, взаимовыручке.
Кличку «Мак» я дал ему без какой-либо задней мысли, просто сокращенное прозвище от фамилии Маккартни. Думаю, нет смысла пояснять, кто это такой. Но Ваське, наверное, больше понравилось бы сокращение, касающееся Мика Джаггера. Хотя Мак совсем недалеко от Мика.
Параллельно с музыкальным собирательством мы с Маком совместно писали картины, рисовали комиксы, «клепали» повести, рассказы для своего литературного альманаха «Агамемнон». Но ведь и курсовые работы по всевозможным дисциплинам никто не отменял. Одним словом, отдохнувшими нас назвать было трудно. Да мы про отдых в то время особо-то и не думали. Он нас сам как-то находил. Институт пролетел на одном дыхании…
А потом — распределение. Я остался в Могилеве, «инженерствовал» в отделе главного механика лифтостроительного завода. Вася отправился в Россию в Старый Оскол на строящийся металлургический комбинат. Теперь сведения о друге я черпал только из приходивших от него почти каждую неделю писем.
По возвращении в Могилев Мак скоропалительно женился. Видимо, чтобы побыстрее забыть «прелести» старооскольского периода, который он охарактеризовал кратко, но емко: «Два года на пустой желудок».
Потом так же быстро и неожиданно развелся, списав неудачную попытку на «классику» – не сошлись характерами.
Года через три снова прослушал вальс Мендельсона. И потом опять развод.
Тем не менее, на протяжении нескольких десятков лет накануне новогодних праздников Мак обязательно звонил мне, чтобы поговорить о прожитом, поделиться планами на будущее. Уже и не вспомню об истоках возникновения нашей традиции, особенно касательно того, почему первым всегда звонил именно он.
Необыкновенная концовка маловразумительной истории
«Белый медведь уже бьет лапой по воде, а касатки продолжают свое движение», — эту малопонятную фразу Мак изрек еще перед распределением в 1977 году. А потом периодически напоминал мне об этих животных во время регулярных звонков под Новый год, так и не доводя рассказ до логического конца.
А 31 декабря 2008 года Вася вдруг расставил все точки над «i». Я знал, что товарищ уже лет десять живет один, общение для него – своеобразная роскошь, поэтому, несмотря на занятость, выслушал вступительный монолог терпеливо, как симфонический концерт. А потом Мак вдруг изменил тон:
– Почему-то хочется сегодня завершить свою давнишнюю историю, а то ты уже перестал на нее реагировать.
– Я просто адаптировался к этим касаткам и белым медведям. Столько лет – по чайной ложке. Наверное, нужно уже «завязывать» с этой эволюционной теорией Дарвина, как ты думаешь?
– Критика принимается. Слушай последний раз. Короче, киты-касатки на лето отправляются в определенный район Северного Ледовитого океана. Пожрать, поплавать…
– Как люди? Где харчи, там и торчи?
– Типа того. Но иногда случается, что место, куда они приплывают, безнадежно замерзает. Касаткам же нужно время от времени выныривать на поверхность, чтобы глотнуть воздуха. А как вынырнешь, когда над головой ледяным панцирем все схвачено? Бедные киты тогда выбирают какой-то определенный участок моря и, группируясь в строгой последовательности, начинают монотонно плавать друг за другом, в вертикальной плоскости, не давая своими спинами льду замерзать. Движение должно быть беспрерывным, иначе полынья замерзнет и животные погибнут от удушья.
– Да, глоток свободы и для человека очень важен.
– Ты мыслишь в нужном направлении. И вот касатки, как заводные, крутятся в море день, два, три, неделю, две недели… До тех пор, пока не наступит оттепель. А когда она наступит – одному Богу известно. Но запах борющихся за свою жизнь китов – они же ведь потеют! – разносится на большое расстояние. Белый медведь улавливает этот запах. А как не уловить, если он уже месяц ничего не ел. Чуть ноги волочит. За несколько дней медведь добирается-таки до пятака, не замерзающего благодаря коловращению касаток. Садится на край этого озерца и, выбрав одного кита (сил-то осталось мало), начинает бить лапой ему по спине, как только тот показывается из воды. Один удар, другой, третий… В конце концов, он убивает кита. Из последних сил как-то умудряется вытащить его на лед…
– Да, грустная история. Но хоть для медведя со счастливым концом.
– Отнюдь. Как только медведь вытащил кита, появляется другой медведь, более крупный, более сильный. Он отвешивает оплеуху первому (который, в конце концов, погибнет от голода) и забирает всю его добычу.
Мак умолк, два раза кашлянул и положил трубку, а я уставился на новогоднюю елку, которая переливалась праздничными огнями. Как все просто. И жестоко. По жизненному.
Захотелось спросить Мака – с кем из героев этой истории он себя отождествлял. Но я не перезвонил. Хотя, и так понятно…
На следующий год Вася умер. Его похоронили рядом с отцом. Он опередил свою мать, заняв приготовленное ей место. И успел-таки дорассказать мне в чем-то магическую историю, которой я и поделился с вами. Историю достаточно грустную. Именно поэтому я малость оттянул ее непосредственно от Нового года и не дотянул до Старого.
А теперь возвращаемся к танцплощадкам, жизнь-то идет своим чередом. Как и наши публикации.
Читайте также:
