Однажды в Могилеве. «Эту танцплощадку не забыть нам никогда»

3042
Евгений Булова. Фото из архива автора и могилевских«семидесятников»
А сейчас все идем на танцплощадку в парк Горького – сколько можно на лавочках у «Чырвонай Зоркi» сидеть?! Надеюсь, главная летняя сцена Могилева 1970-1980-х годов сегодня, когда у нас торжествует зима, не только напомнит многим о приятных душе моментах, но и согреет своим неподдельным теплом. Лето, оно ведь на то и лето, чтобы его вспоминать.
Могилевские «Катки» в любом, даже в самом темном  подъезде были узнаваемы. Слева направо: Валерий Катков, Сергей Савинский (наклонился), Евгений Джоник Корнеев, Володя
Могилевские «Катки» в любом, даже в самом темном подъезде были узнаваемы. Слева направо: Валерий Катков, Сергей Савинский (наклонился), Евгений Джоник Корнеев, Володя Корнеев, Анатолий Киреев. Первая половина 1970-х

В танцевальный зал – по водосточной трубе

Своими воспоминаниями по этому поводу я попросил поделиться легендарного могилевского музыканта Валерия Каткова, стоявшего у истоков знаменитых танцев в городском парке.

«Поначалу наш ансамбль играл в медучилище, – говорит Валерий. – Назывались мы в те годы по-разному: вначале «Каравелла», потом «Корифеи», позже фотограф Василь Титов предложил стать «Цветами на асфальте» («Квяты на ходнику», если по-польски). Хотя в городе нас звали в основном «Катки», просто и понятно.

Вот так оно все и начиналось. Валера Катков, Джоник Корнеев, Саша Журидов. Могилев, конец 1960-х
Вот так оно все и начиналось. Валера Катков, Джоник Корнеев, Саша Журидов. Могилев, конец 1960-х

Так вот, иду я однажды из медучилища домой, это почти через дорогу, году, наверное, в 1972-м. За спиной – гитара. И тут слышу, кто-то меня зовет. Оборачиваюсь – мужик какой-то. Подходит и спрашивает, могу ли я играть на гитаре. Я отвечаю, что могу. Так, может, у тебя еще и ансамбль есть, спрашивает. Я говорю, что и ансамбль есть, с которым мы играем в медицинском училище. Тогда на наши выступления весь город собирался, люди в танцевальный зал пробирались по водосточным трубам. Мужик этот малость подумал, а потом и говорит, что ему очень нужна моя помощь.

Как потом выяснилось, – продолжает Катков, – это был директор парка имени Горького. Высокий такой, видный, крепкий, хотя уже лет за 50. Бывший милиционер, комиссованный из-за травмы, у него еще сбоку от глаза травматический шрам просматривался. Я плечами пожал, толком не понимая, каким образом могу ему помочь. Он тут же мне – все карты на стол, мол, их духовой оркестр уходит в отпуск или куда-то уезжает на время, а танцы в парке играть некому. Если честно, то я от радости чуть было не подпрыгнул. Нам всем по 17-18 лет, а тут вдруг предлагают играть на самой крутой городской площадке! Это как предложение играть на «разогреве» у Маккартни. Конечно же, я сразу согласился. Если честно, то до этого «парковую» музыку того оркестра толком и не слышал – ну, вальсы какие-то играют. И тут мы как «забомбили» свою программу – «Битлз», Криденсы», «Слэйд», «Манкиз»… Публика просто офонарела от восторга. Помню, закидали нас сиренью с ног до головы».

Володя Кутузов рассказывает работникам ТВ о том, как, где и когда на танцплощаде в парке Горького в 1970-1980-х годах происходили всевозможные знаковые события. Фото
Володя Кутузов рассказывает работникам ТВ о том, как, где и когда на танцплощаде в парке Горького в 1970-1980-х годах происходили всевозможные знаковые события. Фото Василя Титова. Могилев 2016 год

Конечно же, я попросил Валерия Каткова вспомнить своих самых первых товарищей по ансамблю. Музыкант пояснил: « На бас-гитаре у нас играл Женя (Джон) Корнеев, на ритм-гитаре его однофамилец Володя Корнеев, к сожалению, в конце прошлого года он умер. Я пел и играл на гитаре, Толик Киреев был барабанщиком. Клавиши – Сергей Савинский. Самое интересное, что Алик Бедулин ведь первоначально пел с нами в музучилище, а потом и на танцах в парке. Правда, на сцену в парке он выходить стеснялся, поэтому его голос звучал в основном из-за кулис. Безусловно, это было незабываемое время».

Это фото начала 1980-х годов окончательно развеяло споры по поводу того, были ли внутри танцплощадки деревья, вокруг которых даже водили хороводы. А то ведь, как
Это фото начала 1980-х годов окончательно развеяло споры по поводу того, были ли внутри танцплощадки деревья, вокруг которых даже водили хороводы. А то ведь, как оказалось, многие «семидесятники» просто позабыли о некоторых деталях своей прошлой жизни

К слову, именно басист «Катков» Евгений Джоник Корнеев впоследствии стал хозяином знаменитого в Могилеве домика из пэт-бутылок, который не так давно снесли на Подниколье. Знаковое было строение. Как видим, музыканты иной раз могут проявить себя в совершенно необычных жизненных сферах.

Евгений Джон Корнеев на качелях в саду своего уже снесенного «бутылочного» домика на Подниколье
Евгений Джон Корнеев на качелях в саду своего уже снесенного «бутылочного» домика на Подниколье

Валерий Катков вспомнил и о том, что практически все его детство в летне-весеннее время прошло на Подниколье во дворе и окрестностях того самого «бутылочного» дома товарища. Когда по весне разливался Днепр, вода практически всегда полностью затапливала подворье. Пацаны, естественно, в поисках больших и малых приключений не могли не использовать всевозможную корытообразную утварь для своих вылазок. Этакие "подникольские" робинзоны.

Знаменитая сцена Могилевского городского парка. Это был наш «Royal Albert Hall». Могилев, 1980 год
Знаменитая сцена Могилевского городского парка. Это был наш «Royal Albert Hall». Могилев, 1980 год

После столь триумфального выступления «Катков» духовой оркестр (по понятным причинам) так и не появился больше в парке. Хотя здесь нельзя оставить без внимания и общую тенденцию развития в стране музыкально-развлекательной сферы – так называемые вокально-инструментальные ансамбли всецело завоевывали безоговорочное лидерство, вытесняя собой всех и вся.

Могилевские "Катки" и товарищи: Киреев, художник Юра Беркотов, Бедулин, один из поклонников, Савинский, Катков, Володя Корнеев, Михалевич, Женя Корнеев, Музыкантов.
Могилевские "Катки" и товарищи: Киреев, художник Юра Беркотов, Бедулин, один из поклонников, Савинский, Катков, Володя Корнеев, Михалевич, Женя Корнеев, Музыкантов. Могилев, 1970-е годы

На работу успели, а девчонок проворонили

Чуть позже парковую сцену в Могилеве надолго «приватизировали» «Романтики». Вот, что вспоминает о тех временах один из завсегдатаев могилевских танцплощадок: «Дело было летом в парке, где-то, наверное, в 1975 году. Мы с товарищем решили «подкатиться» к девчонкам, которые нам очень нравились. «Романтики» в тот момент только начали исполнять песню «July Morning» из репертуара группы «Uriah Heep». Помню, пел Рафик Гольдман. Если помните – это медленная такая композиция и очень длинная. А нам, как назло, надо было с танцев на работу спешить, минут двадцать всего лишь было в запасе. Мы решительно направились приглашать своих избранниц на танец, но народу на площадке было так много, что быстро пробраться к цели мог разве что, извините, танк или бульдозер.

Могилевские «Романтики»: Ажипа, Гольдман, Михалевич, Шабалин, Гуленков, Крумкачев. Могилев 1970-е
Могилевские «Романтики»: Ажипа, Гольдман, Михалевич, Шабалин, Гуленков, Крумкачев. Могилев 1970-е

Девчонок разбирали очень быстро. Пока мы добрались до того места, где стояли наши барышни, «поезд ушел» – их пригласили другие кавалеры. До слез обидно. Но не будешь же пары разбивать. Композиция, напоминаю, очень длинная. Мой приятель, а он был парень невероятно нетерпеливый, говорит: «Давай дадим Рафику знак, чтобы он спел песню как можно короче». Я удивился: «А это возможно? Он нас послушает? Они ведь там все Шабалину подчиняются…». Приятель уточняет: «Должен послушать, ведь Рафик мой сосед. Они с Шабалиным перекинутся взглядами – и урежут тему».

Мы стали пробираться к сцене, где-то к середине композиции добрались до нужного места и начали подавать Рафику, который играл на клавишах, сигналы. Руками машем, что есть силы кричим. А он ничего не видит – увлечен пением. Зато милиция нас сразу заприметила. Стражи порядка, наверное, подумали, что мы драку хотим затеять. В два счета нас повязали – и в «опорку», которая располагалась тут же, рядом с танцплощадкой, в биллиардной. Мы там еще с большим азартом стали объяснять, что хотели всего лишь привлечь внимание певца. Милиционеры удивились, пожали плечами, но все-таки нас отпустили, придраться ведь было не к чему.

Ошибочным было бы предполагать, будто молодежь в брежневские времена одевалась сплошь в джинсовые костюмы и суперские мини-юбки. Отнюдь. Более того, подобная одежда была
Ошибочным было бы предполагать, будто молодежь в брежневские времена одевалась сплошь в джинсовые костюмы и суперские мини-юбки. Отнюдь. Более того, подобная одежда была для многих малодосягаемой или малопривлекательной. Так что на этом рисунке могилевчане выглядят примерно так, как это тогда и было

На работу мы в тот вечер успели, а вот девчонок проворонили. Правда, потом познакомились с другими, еще лучшими. Они ведь все тогда красавицами были. Впрочем, как и сегодня!».

Тяжкий подневольный труд на хлопковых плантациях

Побывал в знаменитой биллиардной и автор этих строк. Правда, все произошло, наверное, несколькими годами ранее. Дело было уже после танцев. Я со своим приятелем по «машинке» Серегой Лосихиным сидел на лавочке опустевшего парка. Возвращаться в общежитие не хотелось. Сергей безуспешно пытался настроить старенькую «Спидолу» на какую-нибудь музыкальную волну, но динамик предательски выплескивал лишь дикторские монологи на разных языках. Время приближалось к полуночи. Для нас солировали в основном цикады.

Не «Катки», а прямо-таки настоящие «Битлз»
Не «Катки», а прямо-таки настоящие «Битлз»

Я в отчаянии пульнул свой окурок в непроглядную ночную темень, в ту сторону, где за деревьями и кустами бесшумно скользило огромное сырое тело Днепра.

К удивлению, через мгновение из темноты выросла фигура милиционера, который, похоже, принял на себя окурок. Как минимум именно по этой причине страж порядка был явно не расположен к душевному доверительному разговору.

Сергей попытался выключить «Спидолу», но милиционер по-хозяйски отнял ее: «Сейчас мы посмотрим, что вы здесь слушаете?».

Из темноты вынырнули еще двое милиционеров. Через несколько минут мы уже сидели в биллиардной.

Узнав о нашем отношении к машиностроительному институту— а-а, студенты? — один из стражей порядка изрек: «Ничего, были студентами, станете опять абитуриентами... А теперь, — он обратился к своему коллеге, — включи-ка погромче приемник. Сейчас мы узнаем, что они здесь слушают?».

Из «Спидолы» лился хорошо поставленный голос английского радиоведущего. О чем он говорил, не знал никто. Ни студенты, ни, естественно, милиционеры.

Я понял, что можно влипнуть. Тем более, что на столе уже появился какой-то лист бумаги, вполне подходящий для того, чтобы превратиться в протокол. А там уж действительно — прощай институт! Надо было действовать.

«Т-т-товарищи милиционеры! — заныл я. — Простите, пожалуйста. Мы немного, конечно, задержались в парке. Но больше такого не повторится. У нас через два дня зачет по английскому языку, а тут как раз передают выступление секретаря коммунистической партии США товарища Гэса Холла. Товарищ Гэс Холл именно сейчас говорит о той неоценимой помощи, которую оказывает американским трудящимся Коммунистическая партия Советского Союза и лично товарищ Леонид Ильич Брежнев».

Милиционеры удивленно переглянулись. И вдруг произошло то, чего я опасался больше всего, — голос в эфире внезапно умолк и послышались начальные аккорды песни «Энджи» группы «Роллинг стоунз». Это же вам не Иосиф Кобзон.

Без лишних слов...
Без лишних слов...

Но мое замешательство длилось не более секунды: «Пожалуйста, вот сейчас звучит песня «Энджи»... Это э-э-э... Песня посвящена Анджеле, Анджеле Дэвис, борцу за гражданские права темнокожего угнетенного населения Америки. В ней поется о тяжком подневольном труде на хлопковых плантациях юга Соединенных Штатов, о беспросветной нужде, о постоянном недоедании».

В общежитие мы возвращались в отличном настроении. Не совсем удачный танцевальный вечер был уравновешен блистательной концовкой диалога с представителями правопорядка, который поначалу ничего радужного не предвещал. Вы поняли, нас отпустили, пожелав успеха на зачете по английскому языку. Хорошо то, что хорошо кончается.

Читайте также: