Это было обескураживающее стечение обстоятельств. Без преувеличения! Совершенно случайно попав несколько дней назад в район переулка Чернышевского, вернее, в «аппендикс», который не имеет даже самостоятельного названия (это от филармонии чуть вниз по деревянной лестнице и налево), моему взору вдруг открылась серия пейзажей, являющаяся прямо-таки иллюстрацией одной моей новеллы, «Старое танго», написанной лет 20 назад. «Танго» это вино, однажды продававшееся в ныне несуществующем магазине «На полгоры», что неподалеку, по улице Лазаренко.
Пройдясь по этому исчезающему городскому уголку, я даже подумал: уж не с натуры ли я списывал тогда сюжет своего текста (честное слово, не помню), где странным образом переплелись человеческие судьбы, чувства, эмоции, алкогольные напитки, временные отрезки… И даже еловые лапки, которые разбрасывают на дороге по известному поводу.
Но, чтобы не наводить тень на плетень, не буду больше давать никаких комментариев – лучше прочтите новеллу. К слову, сюжет повествования никоим образом не имеет отношения к жителям данного района.
«Старое танго»
С Владиславом произошло то, чего он в жизни больше всего боялся. Ему стала известна дата. Почти точная, если верить врачам. Ну, плюс – минус несколько недель.
После длительного консилиума в ординаторской к нему подошел заведующий отделением, вежливо предложил пройти в кабинет, там несколько раз натужно кашлянул, придал своему лицу псевдозадумчивое выражение и сообщил о максимальном сроке в девять месяцев.
Это даже немного позабавило Владислава – примерно такое же время требуется женщине для вынашивания ребенка, а тут диаметрально противоположные перспективы – встреча с гробовой доской. Не будем создавать уважаемому читателю гнетущего настроения, описывая диагноз, который привел нашего героя к столь печальному вердикту, особенно учитывая то, что после общения с завотделением даже у Владислава стало полегче на душе – теперь все точки над «і» поставлены, осталось только рационально распорядиться временем, отпущенным судьбой.
Получив выписку из истории болезни, бюллетень и устные рекомендации (пить только кипяченую воду, избегать острой пищи, физического перенапряжения, яркого прямого солнечного света, алкоголя, табака, стресса…), Владислав медленно поплелся по длинному больничному коридору. По проспекту прямой кишки, как грустно пошутил его сосед по палате. Сейчас коридор казался ему неимоверно вытянутым, сумрачным и даже изгибающимся, что совершенно не соответствовало действительности.
Он знал, что за перевязочной шли две палаты, шестая и седьмая, потом каморка санитарки, туалет, снова палата, восьмая, а в самом торце большое с видом на лесопарк окно, в стекле которого отражался ведущий на первый этаж лестничный пролет. Коридор казался Владиславу лабиринтом, ведущим в царство теней.
Он прибавил шагу, но возникшее при этом головокружение еще больше усилило иллюзию подземного тоннеля.
– Вам помочь? – глядя на его неуверенные движения, предложил пожилой лысый мужчина с палочкой в руках.
– Нет, спасибо. Все нормально, – ответил Владислав. Рядом была лестница, он повернул направо и, держась рукой за перила, начал медленно спускаться вниз. Вскоре уже услышал несколько подзабытые звуки реальной жизни, и на него дохнуло городом. Вернее, Владислав почувствовал, как неподалеку заворочалось существо, которое на протяжении сорока семи лет он знал под названием Могилев.
Как ему осточертела эта больничная койка, бесчисленные анализы, болезненные процедуры, малопонятные фразы докторов… И вот финал – девять месяцев! Ну, в лучшем случае десять. Может, сразу же напиться до чертиков? Или, собрав последние деньги, мотануть на какой-нибудь экзотический остров в Тихом океане, где умереть от неизвестного вируса?
Или утопиться в Днепре? Здесь, неподалеку от Быховского базара, река имеет приличный изгиб, течение сильное, много водоворотов. Каких-то пять минут – и исчезнет парализующий волю внутренний холод, боль истерзанной муками души.
Владислав попытался представить себе процесс медленного вхождения в воды реки, даже ощутил ее напор, прямо на уровне груди…
И вдруг вспомнил давнюю любовь. Это было столь необыкновенно и волнующе, что даже сейчас ему показалось, что он чувствует дыхание той девушки, которое уже полностью вытеснило из сознания мужчины ощущение напора только что угнетавших его вод Днепра. Он даже фамилии ее не помнил, только имя – Оксана. И божественную улыбку. Сейчас ей должно было быть тоже где-то около сорока пяти. А тогда – восемнадцать. Это было, пожалуй, самое счастливое лето в его жизни, они как-то быстро сошлись друг с другом, словно только и ждали того теплого июньского дождя. Оба в то время не были обременены какими-то особыми заботами или учебой – отдыхали, ходили в кино, на пляж, купались в Днепре, который сейчас привиделся Владиславу в таком вот неприглядном виде. Дурманящий запах ее кожи, пьянящую мягкость губ он помнил до сих пор.
И все-таки Владислав все больше склонялся к идее напиться до поросячьего визга, это был самый простой и доступный способ утратить связь с гнетущей реальностью. Через девять месяцев он умрет, перестанет биться сердце, закроются глаза, похолодеют руки и ноги. Для бывшей жены это, наверное, будет подарок судьбы. Она ведь всякие козни строила, чтобы отсудить у него квартиру, в которой каким-то чудом еще с «доисторических» времен оказалась прописана еще и теща, а тут вдруг – такая удача. Нет человека, нет квартирной проблемы.
Владислав вышел за больничную ограду и, миновав автобусную остановку, повернул за угол выкрашенной в грязно-розовый цвет двухэтажки сталинского стиля. Там недалеко, метров через пятьдесят, находился магазин с достаточно широким выбором алкогольной продукции.
«Возьму бутылку водки и литруху пива», – решил поначалу мужчина.
«Нет, лучше пиво заменю вином, так больше развезет», – передумал он перед самым прилавком. А когда поднял глаза на продавщицу, то сразу же ощутил нехватку кислорода. Перед ним стояла Оксана. Та самая, из его юности, только волосы немного светлее.
Владислав попытался изобразить улыбку, но получилось неубедительно, мышцы его лица сползли к подбородку и там полностью обмякли.
«Как бы не окочуриться раньше отпущенных девяти месяцев», – мелькнула в его голове мысль, на удивление вернувшая лицу человеческую выразительность.
– Чего желаете купить? – очень вежливо поинтересовалась продавщица, на бэйдже которой действительно красовалось имя Оксана.
Владислав отступил на один шаг и взялся рукой за край стола, предназначенного для удобства покупателей.
– Вам что-то подсказать? – снова вежливо спросила Оксана.
– Мне бы водки, – выдавил из себя мужчина. – Если можно…
– Конечно, можно, – кивнула девушка.
– Даже нужно, – добавил подошедший сзади пенсионного вида мужичок с плохо выбритым одутловатым лицом, похожим на старый потрепанный футбольный мяч.
– И вина тоже… Одну поллитру, – поспешно добавил Владислав, хотя продавщица еще и не сообразила, какую водку предложить этому странному болезненного вида покупателю.
– Живут же люди, – не преминул заметить «футбольный мяч», восторженно глядя на то, как перед Владиславом появились три емкости со спиртным.
– Я вам предложила «Аквадив», – пояснила Оксана. – Эта водка помягче. Ну а из вина у нас только «Старое танго».
– Подходит, – отозвался Владислав, заталкивая бутылки в сумку. – Особенно «Танго», которое старое.
Надо было отходить от прилавка, тем более что «футболист» уже начал проявлять признаки беспокойства, вдобавок за ним, как назло, пристроилась еще троица страждущих.
– Ну, я пошел, – пробормотал Владислав и еще раз взглянул на Оксану. Сомнений быть не могло, это та самая девушка из его молодости. Он даже вспомнил про ее смешную привычку то и дело касаться пальцами правой руки кончика носа, словно проверяя – на месте ли он. За время их короткого диалога продавщица однажды уже проделала этот нехитрый ритуал. Это была она…
Да, но каким образом ей удалось остаться прежней, совсем не измениться, не осунуться, не постареть? И место ее работы вызывало вопросы.
Почтение, которое «футбольный мяч» испытывал к отоваривавшемуся таким серьезным алкоголем Владиславу, не позволяло проявлять уже было закипающее негодование, поэтому алкаш изловчился как-то выйти на контакт с продавщицей из-за его, Владислава, спины. Наш герой понял, что надо поторапливаться, и, заикаясь, обратился к Оксане:
– У вас скоро в магазине обед… Если можно, я подожду вас возле входа… Хотелось бы кое о чем спросить…
– Спросить? – удивилась девушка. – Хорошо, я подойду.
Через десять минут продавщица в ярко-желтой спортивной куртке появилась перед входом. Отсутствие халата делало ее еще более похожей на создание, природа появления которого совершенно сбивала Владислава с толку. Он стыдливо убрал сумку с бутылками за спину, почему-то сощурился и совершенно неожиданно даже для себя сказал:
– А вы знаете, через девять месяцев я умру.
Оксана, казалось, была готова к такому повороту событий.
– Я думаю, это произойдет все-таки чуточку попозже, – она на мгновение задумалась и добавила: – Если вы, конечно, не сделаете ежедневной традицией покупки, подобные сегодняшней. А вы о своей смерти собирались мне рассказать?
– Нет, – засуетился Владислав, – я хочу спросить… То есть это… Я вам, извиняюсь, никого не напоминаю? – он даже попытался неумело попозировать, дважды повернувшись в профиль, справа налево.
– Напоминаете, – окончательно добивала его Оксана. – Вы очень похожи на нашего заведующего торгом…
– Я ценю ваш юмор… Но все-таки… Конечно, время берет свое, я уже изменился, меня трудно узнать…
Чтобы не огорчать мужчину, Оксана изобразила гримасу задумчивости, наморщила лоб, но сообщить о том, что узнала в собеседнике старого знакомого, никак не могла.
– Неужели ты меня не узнаешь? – уже с нотой настойчивости поинтересовался Владислав.
– Увы, ничего не припоминаю, – девушка развела руки.
– Оксана, ты чего?! Ведь это же я – Владик! Тот самый, с Пионерской. А ты совершенно не изменилась, все такая же красивая, молодая.
– Так вы, наверное, про мою маму вспоминаете, – оживилась продавщица. – Ее тоже Оксаной зовут. Все говорят, что я очень похожа на нее в молодости.
– Про маму? Может быть, – в очередной раз замешкался Владислав. – Как это я сразу не подумал. Ваше имя, такое же, как у мамы, меня дезориентировало.
– Мое имя – это папина инициатива. Во всяком случае, так мама мне рассказывала. Постойте, а вас, как вы сказали, зовут? Владиславом?
– Ну да, – отозвался мужчина.
– Странно… У моего отца такое же имя, и у меня отчество Владиславовна. Но я своего отца никогда не видела, мне о нем только мама рассказывала.
– Так, может, ты еще и Карпицкая (имена и фамилии героев изменены, любые совпадения случайны – ред.), как я?
– Совершенно верно, Карпицкая. Мама замужем за папой никогда не была, но фамилию мне дала отцовскую, – девушка задумалась и, сомнений не было, до нее дошло, с кем она разговаривает. – Так вы, выходит, мой отец, или как?
Владислав молчал. Он чувствовал, как где-то в глубине души у него возникает постепенно пронизывающий все тело импульс.
«Как же так, вот перед тобой стоит взрослая дочь, о существовании которой ты даже не догадывался, – вибрации импульса приобретали форму внутреннего голоса. – Ты видишь ее, слышишь голос, можешь даже к ней прикоснуться. Какое счастье. Счастье? А ведь тебе-то осталось каких-то девять-десять месяцев. Это несправедливо!»
Владислав не мог проронить ни слова. Тем временем внутренний голос не унимался: «Как же так получилось, что Оксана ничего не сказала тебе о дочери?»
Он уже перестал стесняться сумки с бутылками, всецело вовлеченный в этот процесс слияния прошлого с настоящим.
– Оксана, мне нужно непременно встретиться с твоей мамой, – наконец сумел он произнести, борясь с желанием обнять и прижать к себе эту девушку. – Сегодня же… Я должен ее увидеть.
Оксана молчала. Хотя по логике должна была уже дать какой-нибудь ответ.
– Оксана, мне нужно переговорить с твоей мамой, я могу это сделать? – еще громче повторил свою просьбу Владислав.
Ответа вновь не последовало, девушка хранила молчание. Третий раз просить о встрече Владислав не решился, а всего лишь тряхнул сумкой, в которой предательски клацнули бутылки.
– Мамы нет, – вдруг прорезался голос Оксаны. – Она умерла два года назад от инсульта… Извините, мне нужно идти.
После этих слов девушка развернулась и решительно зашагала в сторону магазина. Владислав окончательно опешил. И без того чугунные ноги сделались совсем тяжелыми.
«Оксана умерла, – болезненно стучало у него в голове. – Не стало человека, которого ты когда-то любил, не стало матери твоей единственной дочери. Вот и тебе уже немного осталось».
Он закрыл лицо рукой и тихо заплакал.
* * *
– Мама, я только что разговаривала с папой, – глотая окончания слов, Оксана спешно декламировала в трубку мобильного телефона. – Не знаю, каким образом судьба свела нас вместе, но это был он. Наверное, я повела себя неправильно, но я сказала, что ты умерла… Ты же всегда говорила, что не хотела бы с ним встретиться… Как он выглядит? Так себе… Малость странный, говорит, что ему уже немного осталось. Вино и водку покупал. Наверное, бухает временами не слабо. Что? Говори громче, тебя плохо слышно. Вернуться? Вернуться и дать ему твой номер телефона? Ну, не знаю… Хорошо… Скажу, что пошутила про твою смерть. Ладно…
Оксана снова накинула на себя куртку и быстренько выбежала на улицу. Отца уже не было. Девушка метнулась в одну сторону, потом в другую.
Владислава не стало через полгода. Наверное, потому, что он приближал свой фатальный день всеми доступными способами. А если человеку чего-то очень хочется, то, как правило, он всегда добьется цели.
